По пути Синдбада

Салех Камис, бывший капитан корабля из Сура, беседует с Тимом Северином

Пропитка корпуса «Сохара» маслом

Экипаж «Сохара»

«Сохар». Экваториальная штилевая полоса

Глава 7. Рождество в Каликуте

— Вы не имели права сойти на берег, — грозно проговорил заместитель начальника Каликутской таможни, сверкнув глазами. — На вашем судне еще не побывала команда для проведения таможенного досмотра. Вам следовало дождаться ее. Таковы правила, и никому не дозволено их нарушать. В моей власти…

Эта речь, исполненная гнева и недовольства, была прервана самым неподобающим образом: громким карканьем бестактной вороны, нагло усевшейся на выступ распахнутого окна. Начальник таможни поморщился и начальственным жестом дал понять своему помощнику, что и тому пора приступить к исполнению своих служебных обязанностей. Таможенник угодливо улыбнулся и бросился выполнять поручение, что привело к изгнанию птицы, возмутительницы спокойствия. На меня вновь посыпались обвинения в непозволительном неисполнении правил, которые нарушать не дозволено никому.

Таможня располагалась на втором этаже двухэтажного здания, которое когда-то имело вполне приемлемый вид, о чем говорили красная черепичная крыша и высокие окна с видом на море. Однако со времени сооружения здания его, насколько я рассудил, ни разу не ремонтировали: на побеленных наружных стенах там и сям виднелись пятна зеленой плесени, перила лестницы, по которой я подымался, шатались, ибо их стойки были изъедены древоточцами, а на втором этаже, чтобы попасть в таможню, мне пришлось обойти осевшие половицы. Вероятно, ни разу не ремонтировалась и пристань, находившаяся поблизости: в деревянном настиле зияли дыры. Впрочем, пристанью этой, видно, давно не пользовались: ни таможенного, ни полицейского катера мне увидеть не довелось, и потому пришедшее в Каликут судно, пребывая на рейде, могло дожидаться таможенного досмотра целую вечность.

Помещение, где находилась таможня, тоже оставляло желать лучшего. Шкаф с повисшей на петле дверцей, покосившийся стол и несколько жестких стульев составляли всю его обстановку. Так же невзрачно выглядела и комната, куда я принес паспорта членов нашего экипажа для прохождения паспортного контроля. Пока сержант специальной службы[44] их изучал, я заглянул в его служебный журнал, из которого стало ясно, что за последний год в Каликут заходило всего лишь пять иностранных судов — все небольшие дау. А вот штат таможни и службы паспортного контроля был чрезмерно раздут: я насчитал двенадцать таможенников и семь полицейских. В том же здании находилось и управление порта, состоявшее из начальника, его заместителя и большого количества клерков, изнывавших от безделья и скуки. Индийская бюрократия пустила корни и в Каликуте.

В результате переговоров начальство порта предоставило нам буксир, чтобы отвести «Сохар» в Бейпор, порт, расположенный в 10 милях южнее, в устье одноименной реки, и являющийся гаванью Каликута. Логичнее улаживать все формальности в Бейпоре, но индийские власти устроили по-другому, разместив службы таможенного и паспортного контроля в официальном порте прибытия. Однако предоставленный нам буксир сломался, едва подойдя к «Сохару», и только на следующий день мы отправились в Бейпор.

Бейпорский порт, многолюдный и шумный, грязный и пахнувший чем-то совершенно невообразимым и невыносимым, пожалуй, походил на порты Гулля и Генуи времен XVIII столетия, когда они выглядели так же незавидно. Ночью поднимающиеся с реки ядовитые испарения окутали причалы и пришвартованные суда, так что виднелись лишь мачты, торчавшие, словно копья. Казалось, вот-вот раздастся предсмертный крик человека, вставшего поперек дороги неуступчивому злодею, плеск от тела, брошенного в зловонную воду. Временами мимо нашего корабля скользил силуэт каноэ, а иногда чья-то лодка крутилась около нашего якорного каната. Возможно, лодочники просто хотели поближе рассмотреть иностранный корабль, но могло быть иначе, и ночная вахта на судне, согласно моему указанию, бдительно несла службу, чтобы воспрепятствовать визиту незваных гостей, задумавших поживиться нашим имуществом.