По пути в бессмертие

Наталья распаковывает чемоданы. Усталым движением достает фрак Рахманинова, встряхивает и вешает его в шкаф. За фраком следуют брюки-дипломат, потом белый жилет. Все очень бережно пристраивается в шкафу. Ирина с тем же отрешенным видом листает журнал мод. Таня забилась в бархатное кресло. За стеной смех и возгласы — веселая компания еще не угомонилась. Рахманинов у окна курит, задумчиво глядя на заснеженные крыши Стокгольма в начинающем проясняться утре.

Наталья. Будем чай пить или еще поспим?

Никто не реагирует. После паузы.

Рахманинов. Мы не могли поступить иначе; все, что заработано за 20 лет, вложено в имение. Имение потеряно… навсегда…

Наталья. Я не могу забыть этот вой собаки в заколоченной соседской квартире.

Рахманинов. Музыка в России тоже умерла.

Наталья. Здесь ты сможешь работать. И мы с тобой.

Рахманинов. Да, да… работать.

Словно очнувшись, он направляется к бюро, достает из большого портфеля бумаги, письма, раскладывает на столе ручки и письменные принадлежности.

Рахманинов. Работать… До концертов в Копенгагене мы дотянем. Там я получу… четыреста, нет, шестьсот долларов. Альтшуллер предлагает большое турне по Америке — 25 концертов.

Наталья продолжает распаковывать чемоданы.

Наталья. Тебе пижаму вынуть?

Рахманинов (сосредоточен). Надо будет послать телеграмму в Америку, что меньше, чем за шестьсот долларов за концерт я выступать не буду! (Вытаскивает из портфеля книгу.) Что это?

ДЕТАЛЬ.

Старинное издание «Русская кулинария».

Наталья (смеясь). Это моя! Бедные вы мои! Я ведь готовить совсем не умею!

Рахманинов. Значит, 25 концертов по 600… еще проездные…

Таня залезает в чемодан и вытаскивает плюшевого медвежонка.

Таня. Мой старый мишка. Откуда он взялся?

Наталья. Марина сунула.

Таня целует медвежонка, нюхает его.

Таня. Пахнет нашей комнатой.

Она вдруг садится на ковер посреди комнаты, утыкается лицом в медвежонка и рыдает громко и жалобно.

Таня. Хочу домо-о-ой! Хочу тетю Соню…

Наталья садится к девочке, гладит ее по голове.

Таня. Хочу Марину-у-у!..

Глаза Ирины наполняются слезами.

Ирина. Перестань плакать. Мы все несчастны!

Но Таня не унимается. Ирина не сдерживает теперь своих слез, присаживается к матери, утыкается ей лицом в плечо. Рахманинов старается не отвлекаться.

Рахманинов. Значит, 25 по 600… 15 000 и еще 52 000…

Таня не унимается.

Наталья. Девочка моя, мы обязательно вернемся домой, обязательно.

Таня. Когда?

Наталья. Скоро. Вот все образуется, и ты опять вернешься в гимназию и будешь есть свои любимые баранки с маком… Скоро.

Таня. Когда?.. Папа, когда?

Рахманинов (не поднимая головы). Не знаю, Тусенька…

Губы Рахманинова трясутся, он старается не расплакаться.

Рахманинов. Сколько стоит сейчас проезд из Европы в Америку? Надо бы получить хотя бы за один конец…

За стеной взрыв хохота. Заиграло расстроенное пианино, и хор запел детскую рождественскую песенку по-шведски. Наталья обняла своих девочек и раскачивается, словно хочет убаюкать их, а сама горестно смотрит на мужа.

Рахманинов (крепясь). Надо обязательно требовать купе первого класса и чтобы один и тот же настройщик сопровождал нас…

Наталья. Тебе надо поспать.

Рахманинов. Пусть оплачивают секретаря, говорящего по-русски…

Он вдруг осекается, смотрит на свою семью. Его жена, девочки сидят посреди комнаты и с доверчивой надеждой смотрят на него.

Рахманинов. Дорогие мои, как мне вас утешить?