По пути в бессмертие

С аппетитом ест бутерброд, запивая какой-то зеленой жидкостью из стакана тонкого стекла в массивном серебряном подстаканнике. Входит Марина. На ней — грубая кондукторская шинель. Она распахивает полы: изнутри к шинели пришиты большие крючки, на которых висят грязноватые мешочки. В одном оказалась мороженая картошка, в другом — серая мука, в третьем — морковь, в четвертом — ребра конины.

Варвара Аркадьевна. Кормилица ты наша! Откуда такое богатство?

Марина. В Лихоборах была. Добрые люди место указали. В овраге, в кустах дали, на виду нельзя — убьют.

Варвара Аркадьевна. И много взяли?

Марина. По-божески: платье шерстяное и браслетку. Денег теперь вовсе не берут. Все золото спрашивают.

Соня. Мы письмо Наташино читаем.

Марина. Ох, наконец-то! Как они там?

Соня (читая письмо). Собираются уезжать в Америку.

Варвара Аркадьевна. Это опасно! Немецкие подводные лодки, мины! Как легкомысленно со стороны Сережи подвергаться такому риску.

Сатин. Бог милостив! Мариночка, отрежь мне кусочек сальной свечки, у меня остался сухарик.

Соня (тихо). Теперь они будут еще дальше.

219. (Натурная съемка.) США. НЬЮ-ЙОРК. ВИД ИЗ ОКНА. ДЕНЬ.

Статуя Свободы, постепенно выступающая из утреннего тумана. Частокол небоскребов Манхэттена.

220. (Съемка в помещении.) ОТЕЛЬ В НЬЮ-ЙОРКЕ. ВИД ИЗ ОКНА. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Величественный вид панорамы Нью-Йорка с 24-го этажа.

Голос Тани. Ты только посмотри, Ира! Посмотри налево.

Голос Ирины. А ты посмотри вниз!

Таня забралась на подоконник. Ирина стоит рядом. Обе прижались лбом к толстому оконному стеклу. Рядом в кресле вяжет чулок уютная старушка, чем-то удивительно напоминающая Феону. Ее облик — весь из России прошлого века: на голове темный платок, на плечах — потертая, но опрятная кацавейка.

Таня. Няня, ну поди сюда, посмотри!

Няня (не отрываясь от вязания). И не проси, голубушка, не пойду.

Таня. Ты посмотри, какие машинки маленькие внизу!

Няня. Во-во, как букашки какие! Нет, голубушка! У меня от ентой высоты дух отнимает!

Ирина. Вы, няня, давно в Америке?

Няня. Седьмой месяц, Ирина Сергеевна. Я ведь у енерала Хлыстова тридцать лет. Богатые были. Дом в Москве. Имение под Орлом. Дача в Крыму. Куда они — туда и я. Ну, енерала-то в Крыму убили. Мы с матушкой енеральшей на пароходе от красных спаслись. Сначала к ентим, к туркам. А потом сюда, в Америку, с енеральшей-то, Натальей Степановной. Качает. А енеральша возьми и умри в дороге. На пароходе — духота, тесно, ну натерпелась я! И не похоронить ее.

221. (Съемка в помещении.) САЛОН НОМЕРА В ОТЕЛЕ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Рахманинов открывает дверь. На пороге — улыбающееся румяное лицо — это менеджер Фолли.

Фолли. Господин Рахманинов, добро пожаловать на американскую землю. Я Чарлз Фолли. Младший партнер концертного бюро мистера Эллиса.

Рахманинов пропускает Фолли в салон, куда из соседней комнаты входит нарядная Наталья. Дверь второй спальни открывается, и на пороге появляются любопытные девочки.

Рахманинов. Наташа — мистер Фолли из бюро Эллиса. А это — мои дочери, Ирина и Татьяна.

Фолли, прижимая к груди соломенное канотье, раскланивается.

Фолли. Очень рад. Мистер Эллис ждет вас в Чайной комнате. Вы предпочитаете, чтобы он поднялся?

Рахманинов вопросительно смотрит на жену.

Наталья. Мы спустимся вниз.

222. (Съемка в помещении.) КОРИДОР В ОТЕЛЕ. ВРЕМЯ ТО ЖЕ.

Фолли сопровождает Рахманинова с женой.

Фолли. По всем вопросам вы можете обращаться ко мне. Наше агентство сделает все возможное, чтобы выполнить ваши пожелания.

Рахманинов (улыбаясь). Вы — наш ангел-хранитель.

Фолли. Репетиция в «Карнеги-холле» завтра в двенадцать. В четверг мы уезжаем в Филадельфию. Я вас буду сопровождать. Стоковский ждет нас в пятницу.