По разные стороны вечности

Старше Магды – лет двадцати восьми, с каштановыми волосами чуть ниже плеч, длинной густой челкой, большими карими, вытянутыми к вискам глазами, хрящеватым тонким носом. На подбородке – небольшой, давно заживший, едва заметный шрам. Запоминающееся, выразительное лицо. Не столько красивое, сколько яркое, дышащее дикой, необузданной силой. Лицо, которое Магда, оказывается, за доли секунды рассмотрела и запомнила во всех подробностях.

В два часа пришел отец. Раньше, пока он не женился на Оксане, они время от времени обедали вместе: встречались в городе или же она заглядывала к нему в офис. К ним с Максимом домой он тоже приезжал, если оказывался поблизости. Однако в последние два года такого почти никогда не случалось, и Магда сразу поняла, как он здесь оказался.

– Тебе Макс рассказал, что я себя плохо чувствую? – с порога спросила она.

– Что же я, не могу просто так, без причины заехать проведать любимую дочку? – попробовал отшутиться он, но потом признался: – Он сказал, ты расстроена.

Позже, когда они были на кухне и Магда накрывала на стол, отец сказал:

– Позвонил сегодня Гудованцеву. – Это был профессор-невролог, который наблюдал Магду. – Он говорит, физически ты здорова, никаких отклонений при выписке не было. Можно еще раз обследовать тебя, но вряд ли это даст что-то новое. Единственное, конечно…

– Знаю. Мне все твердят про последствия травмы, – перебила она, ставя перед ним тарелку с супом. – Ешь давай.

– Рассольник? Обожаю, как ты его готовишь! – Его энтузиазм был преувеличенным лишь самую чуточку.

Пока ели, не возвращались к вопросу о самочувствии Магды. Отец рассказывал, как съездил на прошлой неделе в Москву, делился новостями о строящемся доме: они с Оксаной решили поселиться за городом, под Казанью, работы шли полным ходом.

– Кстати, Оксаны что-то давно не слышно, – встрепенулась Магда. – Мы уже несколько дней не созванивались. Она не звонит, и я замоталась.

Ей показалось, по лицу отца промелькнула тень, но он быстро взял себя в руки.

– Ксюша у матери в Чебоксарах, уехала на недельку погостить. Вернется – созвонитесь.

Магда собрала грязную посуду, поставила в мойку. Чайник требовательно засвистел, закипая.

– Совсем старый стал! – спохватился отец. – Я же вкусненького нам с тобой принес!

Пока она наливала ему чаю, а себе – кофе, он сходил в прихожую и вернулся с коробкой пирожных. Магда выкладывала их в тарелку и не сразу заметила его удивленный взгляд.

– Ты почему так смотришь?

– Кофе, – ответил он.

– Что – кофе?

– Ты же его терпеть не можешь. Даже запаха не выносишь.

Магда непонимающе посмотрела на отца, переваривая услышанное.

А потом поняла, что он прав. Она всегда пила только чай – причем чаще зеленый. Однако в последние две недели, вернувшись из санатория, по утрам выпивала по две, а то и три чашки крепкого сладкого растворимого кофе с молоком. Вот и сейчас, не задумываясь, положила в кружку две ложки коричневого порошка и залила кипятком.

Что бы это значило? Впрочем, какая разница. Люди меняются, привычки – тем более.

– Не любила, а теперь, значит, люблю, – сказала Магда, чувствуя, что изумление, написанное на отцовском лице, вот-вот выведет ее из себя.

Она опустила глаза, взяла пирожное и откусила кусок.

– Вкусное? Нравится? – Отец поспешил сменить тему. – Я попросил Гузель купить заварные с кремом, но она вернулась и сказала, что их сегодня не будет. А корзиночки свежайшие.

Гузелью звали отцовскую секретаршу. Корзиночки и вправду были вкусные, только ей было бы приятнее, купи он их сам.

«Что со мной сегодня? Откуда эта нелепая мысль?»

Отец занятой человек, ему некогда ходить по магазинам – он и не ходит никогда. Всю жизнь так было, и Магда давно к этому привыкла.

– Может, мне к психологу надо? – спросила она.

Он медленно опустил недоеденное лакомство на блюдце.

– Я как раз это и хотел предложить, – тихо сказал отец, и Магда поняла: он рад, что она сама об этом заговорила. – Только не знал, как ты отреагируешь. У меня и подходящий специалист на примете есть. Профессионал. Должен помочь.

Магда внимательно посмотрела на него и вдруг отчетливо, по-особому остро осознала, какие чувства им сейчас владеют. Она всегда была папиной дочкой, привязанной к отцу сильнее, чем к матери. Погибни Магда в той аварии, папа был бы сломлен, уничтожен. Конечно, он не один на белом свете, у него есть Оксана, но детей ведь других нет.

Ей захотелось ободрить отца, сказать, как сильно он ей дорог, и она уже открыла было рот, потянулась к нему через стол, взяла за руку чуть выше кисти, а потом случилось это.

Кухня вместе с плитой, холодильником и мебелью, с цветами и сидящим за столом отцом куда-то пропала. Магда очутилась в длинном темном коридоре – кажется, том самом, который видела во сне. Только на этот раз, кроме нее, там никого не было.