По реке времен (сборник)

Но неудача с моим первым романом настолько обескуражила меня, что я вообще к романам как таковым утратил интерес и позже читал романы не столько для удовольствия, сколько для образования – так было с романами Томаса Манна и Федора Достоевского, хотя прозу Пушкина, Тургенева и особенно Гончарова – «Обломова» – я читал с большим удовольствием. Уже в весьма зрелом возрасте с большим увлечением читал эпопею В. Личутина «Скитальцы». Но это особый случай. С тех пор у меня никогда не появлялось желания написать роман.

Готовясь к выпускным экзаменам в школе рабочей молодежи, я уже знал, что буду поступать в Ленинградский университет на философский факультет. Почему в Ленинградский, а не в Московский, точно объяснить не могу, но в то время я посмотрел фильмы «Коллеги», «Звездный билет», «Сережа» – там всюду был Ленинград, мне это нравилось – Нева, залив… Но, может, и не в них дело. Так или иначе, я собрал документы, послал в приемную комиссию университета и, получив вызов, в августе 1963 года выехал в Ленинград.

Думаю, что дала плоды придуманная мною система жизнеобеспечения. Это были первые годы после денежной реформы в 1961 году. Я жил на один рубль в день. Утром шел в столовую, на завтрак ел кашу или винегрет с чаем, на обед брал суп, котлету с картошкой или камбалу – тогда эта рыба была дешевой, чай или компот. Вечером тоже одно блюдо и чай. Хлеб был бесплатным – ешь, сколько хочешь, он всегда высился горой посреди стола. Можно было сесть за стол, взять чай и пить его с хлебом. Всегда стояли горчица и соль. Но один хлеб я не ел – всегда хватало еще на винегрет или кашу. Можно было также за тридцать копеек купить бутылку кефира или молока и батон за тринадцать копеек. Для молодого организма еда была вполне подходящей.

Еще в Челябинске я услышал имена Евтушенко и Вознесенского. Вознесенского показывали в каком-то документальном фильме в кинотеатре документального кино. Доходили какие-то слухи о Борисе Пастернаке, но глухо.

Вспоминается гостиница «Южный Урал», рядом – большой книжный магазин, и в нем маленькие книжечки уральских поэтов – Якова Вохменцева, Марка Гроссмана (синенькая в твердом переплете, в ладонь величиной). С любовью вчитываюсь в нее и нахожу какие-то нужные для себя слова, но в памяти, к сожалению, нет ни строки, а хотелось бы узнать сейчас, что же тогда меня в них волновало? Помню и книгу Валентина Сорокина, по которой его приняли в Союз писателей СССР. Рецензия на эту книгу заняла целый подвал в «Вечернем Челябинске». Так или иначе, но для меня очень важен сам факт присутствия этих книжек в памяти и в моей жизни того времени. В памяти остались те самые минуты, когда я раскрывал (открывал) эти книжечки. В то время они были для меня своего рода откровением.

Дополнение

Излагая более или менее последовательно события моей жизни в Челябинске, я кое-что выпустил из внимания, но рассовывать все эти мелочи по тексту не хочу, а приведу их здесь в виде беспорядочных заметок.

В Челябинске я впервые увидел троллейбус и трамвай. Впервые побывал в цирке. Цирк меня не увлек. Да я, кажется, за свою жизнь в цирке побывал не более пяти раз. Посещал и планетарий.

В первые годы моей жизни в Челябинске была обширная барахолка, где шла продажа подержанных вещей. Чего там только ни продавали! Я подолгу наблюдал за жизнью барахолки, видел разных нищих, в том числе и просто мошенников, косивших кто под слепого, кто под безногого.

Запомнился старик-татарин, игравший на дудочке татарские мотивы. Барахолка находилась на горе, неподалеку от кладбища, между цинковым заводом и районом ЧМЗ. Мимо барахолки проходило шоссе, которое за городом называли уже Свердловским. На окраине города стояли роща и большая татарская слобода, где стояла мечеть и по вечерам можно было слышать завывание муэдзина, созывавшего мусульман на службу. По этому шоссе, километрах в десяти от города, есть татарское село Казанцево. На кладбище этого села в 1988 году найдет упокоение моя мать. Об этом у меня есть стихотворение.

* * *