По рукам и ногам

Светлана гасит часть подсветки, погружая комнату в ещё более густой полумрак, и уходит, тихо притворив за собой дверь. Я остаюсь одна в точащем нервы ожидании. Неровное дыхание заставляет грудь трепетать, а кончики пальцев неметь.

Не знаю, сколько проходит времени. Теряюсь. То ли минут десять, то ли почти час, но ожидание кажется бесконечным. Я даже немного расслабляюсь, когда вдруг слышу, как приоткрывается дверь.

Глава 19.

Пытаюсь поймать его взглядом, не поворачивая головы, но Кот обходит стол таким образом, что это удаётся мне с трудом. А потом и вовсе прикрываю глаза, когда он останавливается у головы. Мне кажется, я в настолько сильном напряжение, что стол подо мной скоро задымится.

Вздрагиваю, когда прохладные мужские пальцы тыльной стороной проводят сначала по моей правой щеке от виска до подбородка, а потом по левой. Аккуратные, почти нежные прикосновения, но я прекрасно понимаю, хотя конкретику и представляю с трудом, для чего я здесь.

Он склоняется ниже и тянет носом у моего уха. Кажется, что я просто забываю, как это – дышать. Время словно останавливается, замирает.

– Однажды, – говорит негромко, – я дал тебе слишком много свободы. Теперь я её заберу. Ты научила меня предугадывать и держать всё под контролем, Маша, и я за это благодарен.

Мне хочется ответить ему. Безумно хочется сказать ещё раз, как сильно я сама потом пожалела, но я вовремя вспоминаю, что мне нельзя говорить.

– Теперь ты будешь учиться принимать этот контроль.

Он аккуратно подбирает со стола мои волосы, сгребает их пальцами и отводит вверх, свесив длинные пряди со стола. Я не шевелюсь, только лишь открываю глаза, но на Игоря не смотрю. Он стоит сзади у изголовья, наклонился, но я всё равно не решаюсь.

– Тема имеет свои правила. Они неотступны. Доминант и сабмиссив, прежде чем вступить в отношения и приступить к сессиям, обсуждают границы допустимого, договариваются о стоп-слове, – продолжает говорить Котовский. – Но ты этого права лишена. Своё от этих отношений ты уже получила – с Савельевым я всё решил. Я буду сам решать, где твои границы и когда их следует расширить.

Готова ли я настолько доверять человеку, которого, как оказалось, совсем не знаю? Да поздно уже, Карташова, для таких размышлений. Даже если я скажу нет, кто ему запретит?

– Мы не станем надевать маски. Они обезличивают, деперсонализируют, а я хочу, чтобы ты помнила, кто перед тобой, и сам не хочу забывать, кто подо мной.

Игорь кладёт ладони мне на шею, большими пальцами оглаживая контур подбородка. Не сжимает, но я ощущаю их вес, а он чувствует, как я сглатываю.

– Твоя задача молчать. В любой ситуации ни слова, пока я не разрешу.

Он достаёт откуда-то что-то чёрное, а потом кладёт мне на шею. Ошейник из кожи. Замочки на нём сначала холодят, а потом нагреваются моим теплом.

– Получить от Дома ошейник – привилегия. Когда ты его заслужишь, это будет означать и поблажки. Например, я позволю тебе один раз за сессию меня о чём-то попросить. Но пока ещё тебе его давать не за что.

Кот убирает эту штуку, а я смаргиваю, пытаясь уложить в голове его слова. А ещё пытаюсь справиться с внутренним напряжением, но тщетно.

– Сейчас ты можешь задать мне один вопрос. Один, Маша. Подумай.

Но мне не нужно думать. В голове крутится яркой вспышкой одна и та же фраза.

– Ты будешь делать мне больно? – выдыхаю едва слышно, но он слышит.

Игорь наклоняется ниже, почти касаясь губами моих. Так близко, что я вижу, как бьётся жилка у него на шее. Размеренно. Не так бешено, как у меня.

– Я не садист, Маша, мой фетиш – контроль. Но лучше тебе быть послушной, вдруг ты откроешь во мне ещё грани.

Кот проходит вдоль стола, проводя пальцами вдоль моего плеча и до самой кисти, вызывая этим шлейф из мурашек. Надо признать, мне страшно, да, но есть и другое ощущение. Оно коротит где-то в кончиках пальцев, заставляет едва заметно напрячь мышцы бёдер, когда Котовский скользит взглядом вниз по животу. Его пальцы задерживаются у меня на запястье, будто прощупывают пульс. Кажется, так и есть. Но зачем?

Проводит своей ладонью, раскрывая мою. А потом я вижу в его второй руке джутовую верёвку. Непроизвольно сжимаюсь вся, представляя неприятную картину, увиденную в ютубе.

– Тише, – Игорь чуть сильнее сдавливает ладонью моё запястье. – Расслабься. Не бойся.

Закусываю губы и смотрю, как верёвка обвивает запястье, управляемая пальцами Кота. Ложится, переплетается в странный узел, но не сдавливает. Не больно. Снова виток, потом ещё и ещё. Игорь оставляет длинный конец и просто свешивает его со стола. Потом то же самое делает со второй кистью: пульс одновременно на локте и запястье, потом манжета из верёвки со свободным концом.

Потом он проводит ладонью по моему бедру, заставляя задышать чаще и сжать кулаки.

– Не сжимай пальцы, – тут же поправляет меня.

Теперь он находит бьющуюся жилку под коленом, задерживается на несколько секунд, то же проделывает с артерией у латерального сухожилия на ступне, и дальше обвязывает и лодыжку в самом низу, потом вторую.