По рукоять в опасности

– Такого умения держать язык за зубами я не ожидал.

– Дай ему шанс, Ал, – снова беспечным тоном сказал Тобиас.

Все равно уже поздно, подумал я, не стоит ничего менять. Настроение у меня испортилось.

Потом я позвонил Маргарет Морден. В трубке зазвучал ее бодрый голос, четко произносящий слова:

– Я все расставила по своим местам. Кредиторы в шоке. Норман Кворн действительно ловко сработал. Но я уговорила банк и налоговую инспекцию не спешить. Мы предполагаем снова встретиться в среду, после того как они обсудят дело со своими головными учреждениями. Хорошо уже то, что завод пока что работает и сбывает свою продукцию, получая доход, и пока там действует Десмонд Финч и нынешний главный технолог, завод остается на плаву. – Вы... вы говорили с кредиторами насчет скачек?

– Они поняли, что вы имеете в виду, и обсудят этот вопрос в среду.

– Значит, надежда есть?

– Но они хотят, чтобы сэр Айвэн вернулся к своим делам.

– Я тоже хочу этого, – вырвалось у меня.

– А пока что, однако, вы имеете право ставить свою подпись вместо него. Он непреклонен в том, что делать это можете только вы и никто другой.

– Даже его дочь?

– Я задавала ему тот же самый вопрос. Александр – и никто другой, таково решение сэра Айвэна.

– В таком случае я сделаю все, чего вы захотите от меня, и... Маргарет...

– Да?

– Как вы сегодня одеты?

Наверное, она от удивления открыла рот и не знала, что сказать. Потом засмеялась:

– Кофе со сливками.

– Мягкие, приятные тона?

– Действующие на подсознание. В среду – неяркий, практичный темно-синий костюм. Деловито, но не слишком.

– Дай Бог, чтобы это помогло.

– В самом деле... – В ее голосе появилась неуверенность. – В этом есть что-то странное...

– В чем?

– В счетах пивоваренного завода. Вот оно что!

– Что именно там странного? – спросил я.

– Не знаю. Не могу точно сказать. Как будто ощущаешь какой-то запах, но не можешь определить, что это. – Вы пугаете меня, – сказал я.

– Не волнуйтесь. Возможно, все гораздо проще, чем кажется.

– Я верю вашему чутью. Она вздохнула:

– Тобиас Толлрайт представил данные аудиторской проверки. На него можно положиться. Если бы что-то было не так, он заметил бы это.

– Не спугните кредиторов, – взмолился я.

– Их интересует только будущее – возврат их денег. То, что тревожит меня, – она перешла на полушепот, – в прошлом. Теперь я буду думать об этом перед тем, как заснуть, удачные решения часто приходят в голову ночью, во сне.

Я пожелал ей плодотворных сновидений и, сидя в своей заливаемой дождевыми струями машине, понял, как мало у меня знаний, чтобы ответить на те вопросы, которые встают один за другим. Приходится во многом, слишком во многом полагаться на Тобиаса Толлрайта, Маргарет Морден и Юнга (Аттли).

Мое дело – живопись. Я хотел заниматься своим делом.

Меня тянуло к нему с неодолимой силой, рождаемой сплавом воображения с физическим стремлением почувствовать в своих руках краски. Такое состояние овладевало мною всякий раз, когда возникший замысел казался достойным осуществления: таинственное, необъяснимое побуждение не давало мне покоя, побуждение, которое можно назвать творческим началом. И неважно, стоил ли результат того, чтобы стремиться к нему, или нет.

В хижине меня ждал мой старый друг мольберт и новые краски, привезенные из Лондона, и мне пришлось сурово напомнить себе, что необходимо сделать еще два телефонных звонка, прежде чем зажигать новую лампу (купленную в магазине для туристов) и готовить к утру холст.

Натянуть ткань на подрамник. Три раза загрунтовать гипсом, чтобы получилась хорошая поверхность, дать грунту высохнуть. Затем положить на него серую краску, смешанную с титановыми белилами. Набросать рабочие эскизы. План. Сон. Мечту.

Я позвонил матери.

Айвэну не стало лучше, но не стало и хуже. Он согласился переговорить с какой-то женщиной или с кем-то еще о спасении пивоваренного завода, но по-прежнему хочет, чтобы я действовал от его имени, пока сам он не соберется с силами.

– Хорошо, – сказал я.

– Больше всего сейчас беспокоит нас Сэртис, – сказала мать.

– Сэртис? А в чем дело?

– Он ведет себя как параноик. Он бесит Пэтси. Впрочем, ее бесит все, что угодно. Я хочу, чтобы ты вернулся сюда, Александр. Ты единственный, кто никого не запугивает и не третирует.

– А Пэтси разве третирует и запугивает Айвэна?

– Да, ужасно, но он не может этого понять – или не хочет. Он сказал Оливеру Грантчестеру, что намерен сделать приписку к своему завещанию, а Оливер, кажется, сообщил об этом Пэтси, и та теперь настаивает, что должна знать содержание этой приписки, но Айвэн и мне ничего не говорит. Ах, дорогой мой, как все это тяжело для Айвэна! Пэтси, в сущности, живет здесь, она то и дело вертится возле Айвэна.

– А Сэртис? Почему ты назвала его параноиком?

– Он утверждает, что его повсюду преследует какой-то бритоголовый субъект. – Что? – спросил я севшим от удивления и неожиданности голосом.