По секрету всему свету

Глава 9. Справедливость в опасности.

Среди сторонников Петрушки тоже поднялся ропот. Иванушка-дурачок трезвонил беспрестанно в трамвайный звонок. Лишь депутат Пачкуля терпеливо ждал своего часа. Судя по всему, он близился. Отмытая рука Пачкули скрывалась под черной перчаткой. Ее ослепительная белизна должна была оставить ярчайший след в темной истории Страны Дураков. Одним ее взмахом Пачкуля отметал свое запятнанное прошлое, на которое так напирали его противники по выборам, и обретал новое имя с новой судьбой. Когда он станет Чистюлей и жертвой клеветников, никто не посмеет ему напомнить, что слово "кандидат" в переводе означает "незапятнанный". И он навсегда одурачит всех избирателей. И этим будет обязан вождю всех времен и народов гениальному товарищу Бармалею. И никому больше...

А если по правде, то немножечко и себе. Самую малость! Не полагаясь на случай и острое зрение депутатов, кое-что Пачкуля предпринял на свой собственный страх и риск. После помывки, завитой и надушенный, он явился прямиком к крашеному Лису Миките. Тот всегда держал нос по ветру и первым узнавал, в какое время и в какой цвет необходимо перекраситься. Раньше пламенно красный, Лис Микита какое-то время ходил барвинково-голубым, а теперь прибавил к этому цвету еще и желтый. "Защитная окраска! порекомендовал он. - Но все зависит, в каком регионе вы собираетесь спасать свою шкуру". Он продемонстрировал запасы и других ходовых красителей. Но Пачкуля проследовал к бочке со светящейся бело-зеленоватой краской и окунул в нее по локоть обе руки. На тот случай, если с другой до голосования что-то случится. То-то будут светиться! Даже слепые кроты увидят!

Вокруг кипели страсти. Но Пачкуля был спокоен. Он был уверен в успехе. Потому что если даже враги оторвут ему одну руку, он все равно проголосует другой. Тоже предусмотрительно замаскированной черной перчаткой.

Пачкуля чувствовал, что становится опытным, предусмотрительным политиком. Лиса Микиту, который знал о его проделке, он решил после своего торжества расстрелять и пустить на мыло. А его шкуру подарить гражданке Шапокляк. И одним выстрелом убить двух зайцев. Опасного свидетеля убрать. А свою покровительницу - ублажить.

Занятый хозяйственными мыслями, депутат Пачкуля других почти не слушал. Поначалу выступил Ходжа Насреддин - депутат от краев, где соловей вечно поет о своей любви к прекрасной розе. Скучно! Но глубокочтимый Ходжа рассказывал притчу. О том, как представители двух народов, большого и малого, нашли кусок золота. "Разделим его по-братски!" - сказал будто бы представитель большого народа. "Нет, лучше по-честному", - будто бы ответил представитель малого. Депутат уверял, что с этой притчей ему наказывали выступить избиратели. "Мои края богаты черным золотом - нефтью и белым золотом - хлопком, - сказал депутат Насреддин. - Почему же тогда мы нищие?!" Для особо непонятливых он объяснил, что многие о нынешнем братстве именно такого мнения. И просил решать вопрос о судьбах народов, начиная с закона о родных языках как государственных, не по-братски, а по-честному. Как и положено в сказках.

Его поддержали депутаты Катигорошко, герой войны с царем Горохом, и Медведь - оба земляки бравого Барвинка. Катигорошко рассказал, что какой бы богатый ни выдался урожай, ему и его соотечественникам всегда есть нечего, а в их магазинах - пусто. Как только уберут все в закрома, приезжает один и тот же дед - представитель министерств толстых крыс. Просит для братьев одну-единственную горсточку зерна. А увозит все. Однажды Катигорошко защемил его бороду в бревно, так он и бревно уволок. Искал Катигорошко следов добра, которое вывозится из его республики, и на земле, и под землей, и нигде его не нашел. "Видать, толстяки в Шлараффии слопали?!" - высказал тогда догадку. Но после этого его из-за угла мешком накрыли и избили. "Что же это получается! - возмущался Катигорошко. - За мое жито меня и бито?!"

И Медведь пожаловался. Рассказал, как его вместе с избирателями без родимого медвежьего угла братские министерства толстых крыс оставили. Раньше они его на вершках и корешках вечно обжуливали. А потом построили атомные электростанции - перво-наперво ту, что взорвалась на Поле Чудес. "Себе мы берем только электричество, - сказали они. - А тебе - все остальное". Медведь к министерствам за помощью, а толстые крысы ему уговор напоминают: "Наше - только электричество. А все остальное - ваше. Значит, и беда ваша!" Председатель Ивашка-дурачок отклонил эти выступления: мол, не по существу, мы, дескать, о языке говорим, а не о неравноправии да грабительских договорах, которыми связали республики министерства толстых крыс. А Катигорошко да Медведь в один голос ревут: а мы о чем? Не находим общего языка с министерствами толстых крыс даже тогда, когда по-тарабарски тарабарим! Хоть садись да плачь! Видать, один тарабарский язык братства не спасет...

Глава 10. Депутат Буратино открывает

заветный ход в прошлое и будущее.