По Семиречью

Вот Зорька вся над водой. Но ноги все еще ритмично подергиваются.

— Хвост в воде остался! — догадывается Юра и поднимает собаку выше.

Автомат сразу выключился. Лапы повисли. Зорька успокоилась.

В воде собака никому не доверяет. Ее закон: плывешь — будь сам по себе.

Безудержные танцы

Как всегда, вечером стихает ветер, и озеро становится совершенно гладким. Царит тишина. Лежа в пологе на спальном мешке, я прислушиваюсь. Издалека прокричали журавли. Затокал козодой. Сперва робко, потом смело запел сверчок. Издалека ему ответил другой. Всплеснулась рыба. Запищали комары. Прогудел в воздухе большой жук. А потом незаметно появился легкий, нежный звон. Он становился с каждой минутой все громче и громче.

Загорелись на небе звезды и отразились на спокойной глади воды. Клонит ко сну. Путаются мысли. Но надо перебороть себя, выбраться из полога, узнать, откуда звон.

На фоне еще светлеющего заката я вижу над самой машиной стайку крупных насекомых. Это ручейники. В безудержном танце они мечутся из стороны в сторону. Сколько сил и энергии отнимает этот беспокойный полет!

Немного в стороне от ручейков, тоже над машиной, плавно колышется, будто облачко дыма, и тонко звенит стайка маленьких комариков-звонцов. Они тоже собрались вместе, справляя ритуал брачной пляски.

Какие они интересные, эти комарики! В каждом рое их по много тысяч. Головами навстречу легкому движению воздуха, в строгом согласии насекомые мечутся рывками вперед, медленно возвращаясь в исходное положение назад. Но иногда рой будто неожиданно вздрагивает, переметнется в сторону и, приплясывая, тихо возвращается обратно. Какой сложности достигла сигнализация у этих крошечных созданий, чтобы так согласованно, не сталкиваясь между собой в столь тесном переплетении тел, совершать сложные воздушные эволюции!. Тут кроется жгучая тайна локации, особенных импульсов или еще чего-то не известного человеку.

И еще одна компания крутится над машиной. Это крылатые самцы — муравьи-тетрамориусы. Они держатся немного дальше друг от друга, каждый совершает замысловатые пируэты в воздухе.

Удивительно, почему ручейники, комарики и муравьи избрали предметом своего внимания машину. Чем она им могла понравиться, какой от нее прок?

Пока я рассматриваю летающих насекомых, муравьи-тетрамориусы усаживаются на мою голову, забираются в волосы, щекочут. Их целая пропасть, этих муравьев. Скорее от них в полог!

Загадка брачных роев не столь уж и сложна и легко объясняется. Хотя сейчас и неподвижен воздух и озеро спит, в любой момент может налететь ветер, и тогда как сохранить скопление, как продолжать брачную пляску, если нет никакого укрытия, за которым можно спрятаться? Тем более что для брачных плясок природа отвела мало времени и надо дорожить каждым мгновением. Если же кое-кого ветер отнесет в сторону, есть ориентир, к которому и следует возвращаться: над ровной и почти голой землей возвышается большой темный предмет — наша машина.

Наступила тихая ночь пустыни.

Природные гербициды

Всюду, везде ревень. Чуть подует ветер и громко зашуршат сухие листья, упадут на них редкие крупные капли дождя — почудится, будто полил дождь по-настоящему. Местами листья разметаны по пустыне, как оберточная бумага, разбросанная после пикника невежественными посетителями природы.

Ревень давно отцвел, созрели его красные семена, ослабела корневая шейка, и ветер вырвал растение. Скоро они покатятся шарами по пустыне, щедро разбрасывая всюду семена.

И вот интересно: там, где лежали большие, в полметра и более диаметром, листья растения, осталось совершенно голое пятно земли, лишенное каких-либо признаков растительности. Завсегдатаи здешних мест — житняк и полынь — будто не в силах перешагнуть заколдованный ревенем круг. Конечно, широкие листья могли и заглушить пробивающиеся под ними растения. Но достаточно ли было для этого одного затенения, когда многие растения пустыни поднимают на своем пути камни, раздвигают твердую почву, чтобы пробиться к свету? Тем более затенение продолжается всего лишь около месяца.

По всей вероятности, в листьях ревеня есть какие-то сильнодействующие гербицидные вещества. Не мешало бы ими заинтересоваться, изучить их химическую природу и, может быть, использовать в сельском хозяйстве в борьбе с сорняками.

Опять с холма на холм вьется дорога: то разъединится, то вновь сойдется, уйдет от озера. И тогда скучно, вокруг безжизненные желтые холмы, столбики высохшей ферулы да в ложбинках красные кустики таволги, сбросившей листья, или темно-зеленые пятна саксаула. Потом неожиданно глянет изумрудная полоска озера, станет веселее.

С дороги или рядом с ней постоянно взлетает саджа, своеобразная птица пустыни. Часто птицы, завидев мчащуюся машину, прижимаются к земле и, окрашенные, как земля, исчезают из глаз. Потом, оказавшись рядом, не выдержав, со своеобразным, мелодичным криком срываются в воздух.