По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Еще действуют, это правда, несколько кожевенных заводов, да работает сотня кустарей веревочников; еще имеется налицо известное «калужское тесто», белое и черное, лакомство очень древнего происхождения, которое продавалось, говорят, не весом, а мерой «на локоть», то есть сколько его оставалось на руке, опущенной в кадку по локоть, но это, конечно, не важная торговля. Все былое богатство Калуги являлось, бесспорно, следствием судоходства по Оке и её притокам.

По описаниям тех дней, обильная хорошей рыбой, Ока была многоводна, глубока, снабжалась водой из семнадцати сплавных рек, не считая ручьев; если допускалось запружение рек, то не иначе, как со шлюзами для пропуска судов и плотов. Центральным пунктом верховьев Оки была Калуга с рекой Угрой, приближавшею ее к Смоленску, и рекою Упой, приближавшею к Туле. Еще лет тридцать тому назад, по словам местных жителей, под городом стояли целые караваны судов, от Бора до Плашкоутного моста; виднелись суда из-под Нижнего, с Волги, а по берегам высились в три ряда хлебные магазины, амбары и лесные биржи; барки устанавливались на протяжении трех верст, — тогда как теперь, как это значится в «Памятной книжке» 1885 года, барок бывает от 10 до 20, не более. «Как все это мало похоже на современную Калугу»,— говорит местный, заслуживающий полного доверия, исследователь. «Ока, продолжает он, имеет самый печальный вид и едва доступна самому ничтожному судоходству; маленькие плоскодонные пароходики, числом пять, едва добираются до Серпухова, с одной, и до Беляева, с другой стороны, да и то не без того, чтобы несколько раз не сесть на мель, а барки с капустой едва добираются до Калуги. Ока стала в этих местах чуть ли не сплавной рекой; из семнадцати сплавных притоков её, остались сплавными только Угра, Жиздра и может быть еще Болва, все остальные обратились в запруженные целым рядом плотин речонки, едва питающие несколько мельниц. Ни о какой заграничной торговле не может быть и речи; большое кожевенное и другие производства почти совсем не существуют; торговые дома Фалеевых, Игнатьевых и других, получавшие, лет тридцать назад, пушные товары прямо из Сибири, прекратили свои дела. Калуга не только не посредница между нашим югом и заграницей, но сама живет милостями Ельца и Ряжска, а сало и щетина разве только грезятся во сне местным старикам».

Причины всего этого заключаются в изменении общего строя России, в особенностях развития железнодорожных путей сообщения и, главное, в полном невнимании к кормилице Оке. С одной стороны, высохла Ока, потому что погибли леса, потому что иссякли её притоки, а о сохранении Оки не заботились. глубина её в Калуге ныне наибольшая только три сажени, а поднялась она весной 1888 года на целые 22 аршина; правда, говорят, будто в сороковых годах крупный помещик Шепелев составил проект охранения и урегулирования Упы и Угры и подал его в министерство путей сообщения, но ответа на проект не последовало. С другой стороны, при постройке железных путей, Калуга, перестав быть пунктом центральным, складочным, стала проходной станцией, потому что как Смоленск, так и Тула получили, через Москву, прямое сообщение с Орлом, Курском и всем югом России. Следует заметить, что причины принижения Калуги обусловили возникновение новых центров; так, лесная и рыбная торговля перебрались в Алексин, занимающий по товарному движению первое место в губернии, а хлебная торговля перешла на станцию Мятлево, занимающую по товарному движению третье место в губернии. Во всем этом несет Калуга ответственность за своих дедов и отцов, допустивших засорение Оки и её притоков.

Находящийся недалеко от Калуги Лаврентьевский монастырь основан, как говорит предание, князем Симеоном Иоанновичем над гробом калужского чудотворца св. Лаврентия юродивого, умершего в 1515 году. Мощи его покоятся в нижней, теплой церкви соборного храма, в богатой раке, крытой малиновою сенью с подзорами, на золоченых столбах. Сам соборный храм достаточно велик, покрыть четырех-ярусным сводом и имеет очень не художественную стенопись; древностей не представляет он никаких.

Приближаясь к монастырю от города, приходится проезжать слободу Подзаволье, населенную, в значительной степени, сапожниками, и довольно старый сосновый бор; недалеко отсюда другой, гораздо больший сосновый бор, принадлежит городу. Самый монастырь не велик, так как в нем всего четыре монаха и семь послушников, но здесь исстари пребывает калужский преосвященный.