По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Только в августе 1607 года в Стародубе явился человек, принявший на себя роль самозванца, названного тушинским вором, ему отворили ворота почти все северские города, вокруг него стало войско, и он явился под Москву, в село Тушино, куда прибыла и красавица Марина, не замедлившая признать его за своего первого мужа и тайно с ним обвенчавшаяся. Здесь сослужил службу России, сам того не предвидя и не желая, король польский Сигизмунд; в надежде переманить к себе тушинцев, он устроил против вора заговор, узнав о котором, вор ночью 29 декабря 1609 года в навозных санях, в сопровождении своего шута, — у него уже завелся шут, — и немногих приближенных, оставив Марину, бежал в Калугу, куда и прибыл 1 января и остановился в Лаврентьевском монастыре. Калужане не замедлили признать его, и этим началось его, тушинского вора, калужское царствование, образовался калужский двор. В феврале, в трескучий мороз, сопровождаемая слугой и служанкой, прибыла в Калугу на коне Марина; прибыла она ночью, одетая в польский мужской кафтан из красного бархата, в сапогах со шпорами, с луком и тулом за плечами, а может быть с пистолетом и при сабле. Она тоже не замедлила составить свой штат, но только исключительно из одних немок, потому что полек налицо не имелось. Жители Калуги оказались очень довольны её приездом. Она остановилась, вероятно, в доме, носящем её имя.

Это были кровавые, пестрые, дикие дни Калуги! Желая отомстить полякам за тушинскую измену, а заодно уже и немцам, тушинский вор повелел истреблять их везде и всегда. Так проведал он, что много немцев обретается в Козельске и велел притащить их оттуда, чтобы утопить в Оке. В числе этих 52 человек прибыл и пастор Мартин Бер, оставивший нам известное описание событий того времени; он чрез посредство немок, окружавших Марину Мнишек, успел выхлопотать как себе, так и прибывшим с ним товарищам помилование.

Калуга тем временем веселилась и пировала. Поход самозванца на Москву, состоявшийся в июле, оказался неудачен, и он снова вернулся в Калугу. Казни следовали за казнями; не довольствуясь избиением поляков и немцев, вор начал избивать своих преданных ему татар, и на этом погиб: он пристрелен в 1611 году в версте от города, при выезде на охоту, князем Арасланом, отрубившим ему вслед затем голову. Шут Кошелев, сопровождавший убитого, вернулся в город, поднял тревогу; ударили в колокола, палили из пушек; Марина, готовившаяся в то время стать матерью, призывая калужан к мести, бегала из улицы в улицу, даже ночью, полунагая, с зажженным факелом в руках. Толпы народа то и дело ходили к Лаврентьевскому монастырю смотреть обезглавленного царька, лежавшего невдали; а затем, обмыв самозванца, похоронили его в Троицком соборе. Собор этот, немного позже, когда Калугой владел Сагайдачный, был сожжен им наравне со многими другими церквами; скоро вслед затем родила Марина сына «царевича», названного Иваном.

Сколько во всем этом красок, ожидающих художественного воспроизведения; тут даны историей величайшие сюжеты трагедии и любопытнейшие темы для опереток. Бред и неистовства не замедлили прекратиться, и близилось время успокоения; известно, что уже под знаменитой уставной грамотой земской думы, по слову Гермогена и Ляпунова, в числе 25 городов подписались и калужане.

Не в том ли именно доме, который носит теперь звучное имя Марины Мнишек и по подземным ходам которого искал свой жемчуг таинственный Коробов, происходило или предначертывалось многое из того, что рассказано?

Посредине широкого двора, поросшего за долгие годы не только густой травой, но и могучими деревьями, оттеняющими значительную его часть, — двора, кое-где изрытого грядками и никогда ничьей рукой не прибираемого, почти не видный с улицы из-за деревянного забора, стоит дом Марины Мнишек. В нем, принадлежащем калужскому дворянству, поселены бедные люди, и, согласно требованиям этой бедной жизни, внутренность дома совершенно переделана; внизу четыре комнаты под тяжелыми сводами и столько же наверху под потолком. Одна из старух, живущих в доме, рассказала, что в крайней комнате, внизу, не было вовсе дверей, и что она, старуха, сама спускалась в нее сквозь какое-то отверстие; имеется, говорят, заложенная лестница в одной из стен. Грязь в доме неописуемая; свету в комнатах внизу очень немного, так как окна малые, решетчатые; в одном из темных углов является груда мусора, главной составной частью которой являются изразцы и кафеля разобранных старых печей и железные прутья древнего громадного фонаря, высившегося когда-то на шпиле, торчащем и теперь над крышей.

Но если от внутреннего убранства дома не сохранилось ничего, то внешность его, за малыми исключениями, сохранилась полностью. Грациозное крыльцо на столбиках, каменные колонковые обрамления окон, фигурчатые пояса стен, молчаливо выносят неприятное лицезрение сорного двора, оживляемого поросятами, курами и драпируемого сохнущим бельем.