По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

В 1.400 номерах каталога, распределенных систематически по отделам, можно было видеть предметы действительно любопытные. Старейший отдел — это языческое время края, металлические и каменные следы раскопок, причем, как в Египте, находили семена и остатки кухонных приготовлений, так и здесь, в Терветене, найден доисторический ячмень. Особенно любопытны ожерелья и браслеты, известные здесь под именем варенброкских и анненбургских, и модели так называемых «крестьянских гор», о которых говорилось в главе об Аренсбурге; последние, числом около 200, исследованы пастором Биленштейном, находившимся на выставке и составившим своим раскопкам подробные карты. Трудно перечислить все наиболее замечательное в длинных рядах всяких фарфоров, табакерок, кубков, резьбы из дерева и слоновой кости, всяких инкрустаций, медальонов, оружия, монет, одеяний, миниатюр, рисунков, образчиков печатного дела. Приходится ограничиться обзором только нескольких, наиболее замечательных, по той или другой причине.

Курляндия имела свой собственный орден «de la reconnaissance» — «Благодарности», белый мальтийский крест, на серебряной, красным окаймленной, ленте, носивший надпись «pour les honn?tes gens», рассчитанный на 12 курляндских и 12 иностранных кавалеров ордена и основанный, между прочим, для усиления связи между герцогом и дворянством; орден этот не пережил своего основателя, герцога Фридриха-Вильгельма, супруга принцессы Анны Иоанновны. Исключительно немецкого характера имевшиеся налицо «веерные альбомы», в которых на складках вееров написаны автографы более или менее замечательных людей, знакомых когда-то владелице веера; наиболее замечателен тот, что принадлежал г-же фон Рекке, с автографами Гёте, Клопштока, Гердера и др.; еще более надписей в настоящих альбомах, на которые в XVIII веке был великий урожай, и которых на выставке имелось несколько. Не лишен был интереса генеалогический ряд портретов, писанных масляными красками на холсте, с изображениями всех герцогов из дома Кетлера: это цветные иллюстрации к тем темным, холодным гробам, которые сохраняются в подвальном этаже одного из флигелей митавского замка; хороши портреты Паткуля и Бирона. Следует помянуть о «первой латышской книге», напечатанной ровно 300 лет назад. В числе предметов церковного характера надо вспомнить о старой гробовой доске с изображением страшного суда; купель 1704 года, подарок баусской церкви от некоей госпожи Шульт, во внимание к тому, что ей довелось видеть 300 человек своего прямого потомства. О добросовестности хранения вообще свидетельствует собрание митавских афиш с конца XVII по начало XIX века: надобно же было иметь терпение и последовательность, чтобы собирать афиши в течение более чем столетия! Любопытен кубок, вмещающий восемь бутылок, который некто Офенберг осушал сразу; замечательна небольшая фотография останков первого епископа Мейнгарда (у. 1196): при переделке рижского собора в 1883 году их вскрывали и нашли, что кости сложены в небольшой четырехугольный ящик, а не во всю длину человека. Наглядным свидетельством того, как свеваются временем старые рыцарские замки, служили рисунки двадцатых годов: развалины, которые имелись тогда налицо, теперь не существуют.

Совершенно самостоятелен был отдел грамот и хартий, которые находятся здесь в великом почете, далеко не все по праву и значению. Старейшая — 1245 года; тут же имелись налицо копия знаменитой Pacta subjectionis 1561 Сигизмунда, о которой упоминается в грамоте Петра I, Formula regiminis 1617 и всякие подтверждения прав и привилегий курляндского дворянства. К числу способов, способствовавших сохранению грамот в балтийской стране, должно отнести, например, и следующий: когда шведское правительство потребовало от лифляндского дворянства подлинной грамоты Сигизмунда, оно представило только копию с неё, объяснив, что подлинная затерялась; нечто сходное имело место и с былыми требованиями нашего правительства. Вообще всяким грамотам в этом крае нет числа, и митавская выставка доказывала это. Не виднелось между ними только самого важного документа — «Грамоты Петра I», и по причинам весьма существенным. Вот они в нескольких словах.