По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Верно или нет показана высота скирд — неизвестно, но несомненно, что после подчинения этих мест Москве, когда обозначились другие политические и стратегические центры, а граница отодвинута к западу, Порхов захилел, а в 1699 году, согласно очень характерной сметной описи, дошедшей до нас, находился в полном разрушении. Опись эта гласит, что хотя я это время еще и высились ветхие башни восьмисаженной вышины, при семи саженях ширины, и толстые стены сплошь унизывались бойницами и зубцами, но это была только декорация, так как все соединительные мосты и лестницы сгорели и «на башни ни на одну никоторыми делы взойтить невозможно»; пушки на двух башнях лежали «на захабех», а третья валялась без станков и колес; свинцу оказалось немного: «две свиньи целых, да в кусу больше свиньи, да еще четверть свиньи», а царская пороховая казна при составлении описи не перевешана, «потому что тое казны перевешивать не на чем».

Так, или приблизительно так, должны были смотреть укрепления всех вообще крепких мест, окружавших когда-то Псков и Новгород, в конце XVII века, по окончательном переходе их к Москве; до нас дошли во множестве мелких городов остатки стен и башен, рассыпающихся под разрушительным влиянием ливней и ветров, истаптываемые там, где они поросли зеленью, как, например, в Гдове, копытами коров; все эти развалины — свидетели долгого былого и огромной переменчивости судеб.

В Порхове, над самой Шелонью, каменные стены древней крепости высятся еще в полной ясности очень живописно; выше их источенного временем гребня поднимается одна из башен, а из неё шпиль колокольни церкви святителя Николая, по которой стрелял когда-то немец Микола.

В длинной истории наших порубежных городов переменялись не только судьбы, но даже места их первого возникновения, и Порхов, как и многие из городов, как сам Петербург, стоит теперь не на том месте, на котором возник; очень вероятно, что древнейший «рубленый» город находился в одной версте дальше, там, где ныне на берегу Шелони виднеется старое городище; несомненно также, что левый берег реки, то есть нынешняя торговая сторона, стал заселяться только с конца прошлого века, когда Порхов сделали уездным городом, и старожилы помнят еще на этом месте густой лес, а там, где стоять собор и присутственные места, расстилалось топкое болото.

Собор Спасо-Преображения, говорят, древнейшая церковь Порхова, так как о ней упоминается в 1399 году по поводу убиения на Шелони князя Романа Юрьевича; при церкви существовал до 1764 года мужской монастырь, а построена она «на кострех», то есть на кургане, на котором производилось сжигание трупов; убитый князь Роман покоится в ней. Собор очень невелик и невысок, под одним плоским куполом, на четырех столбах, и тёмно-синяя окраска его стен и купола придает внутренности, несмотря на яркое золото невысокого иконостаса, задумчивый, сосредоточенный вид. Стоящая внутри древней крепости церковь св. Николая, словно вросшая в стены, кажется еще древнее, еще задумчивее, хотя она выше и иконостас в четыре яруса.

В самый вечер приезда путники посетили два учреждения, сохраняющие здесь память известного табачного фабриканта Василия Жукова, а именно: приют сирот на восемнадцать человек и богадельню на сорок два человека

Третье жуковское учреждение, основанное, как и богадельня, в 1843 году, городской банк, один из старейших в России; едва ли иронизировал покойный, устраивая банк и богадельню одновременно? Жуков умер, кажется, в 1881 году, и добрые дела его на пользу Порхова заслуживают внимания; здешний уроженец, мещанин, не имевший ни гроша денег, он сумел составить себе и большое состояние, и добрую память; жуковский табак, как известно, убит на рынке жизни явившимися в публику Достоевскими папиросами, но вызывает и до сих пор сожаление любителей, помнящих, на склоне лет, все его достоинства. Не вдали от Жуковских учреждений находится земская больница на двадцать пять человек.

Только на утро следующего дня, 17 июня, при полном свете солнца, можно было хорошо ознакомиться как с общим очертанием крепости, так и с рекой Шелонью, протекающей у самых стен её под плотовым мостом. На Шелони, как говорят, целых восемьдесят мельниц, из них три в самом Порхове; можно представить себе, насколько трудолюбивы волны этой кроткой исторической реки. Общий вид на нее и на крепость один из очень характерных, вполне достойных художника.

По выезде за черту города, по направлению к городу Опочке, при подъеме в гору, опять обозначились поля, принадлежащие городу Порхову и составляющие его крупную доходную статью. Сильно возрастают здесь посевы льна, причем торговля им почти вполне перешла из рук купцов к крестьянам.