По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Все древнейшие поселения древнейшей Руси — колыбель государства нашего — ютились когда-то в неприглядной местности вдоль трех озер: Чудского, Ильмени и Белоозера. Только Псков и Новгород достигли выдающегося исторического значения, прочие города, городки и городища возникали и нередко исчезали, как сны. В этом сказывается с наглядностью удивительной «святая святых» русской истории; все эти поселения древни, как и сама Россия, все они своевременно создавались как бы для исполнения той или другой задачи, главным образом для обороны имевшей сложиться Русской земли; все они кровью запечатлели свою службу, и когда, наконец, настало время, отошли, вошли в тень, даже исчезли; сказались другие центры, другие цели, другие задачи государственного бытия. При именах их осталась только почтенная древность, и все они словно нашептывают путнику, их посещающему, те вещие слова, которые были когда то, в решительную минуту, сказаны живым олицетворением русской силы: «а о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, лишь бы жила Россия!» — и они действительно почти не живут, эти города, но живет Россия.

Вот хоть бы и Олонец, с его без малого тысячелетней давностью и 1,500 человек жителей, с двумя ярмарками: Крещенской и Рождественской, торговые обороты которых за последнее трехлетие едва ли превышают 8,000 рублей.

Со времени учреждения губерний, войдя в 1708 году в состав Ингерманландской, Олонец до 1801 года перебывал поочередно в губерниях: Петербургской, Олонецкой и Новгородской, бывал и уездным, и областным городом, находился одно время под ведением адмиралтейства и, переменив за 100 лет десять назначений, окончательно успокоился в 1801 году, в скромном звании уездного города Олонецкой губернии. Столица губернии — Петрозаводск, отстоящая от него на 148 верст, юнец в сравнении с ним, и не он, а Олонец дает губернии свое имя. Всякое значение его убито учреждением пароходства по Свири и Онежскому озеру и путь торгового движения на Петрозаводск и далее — заглох.

Торговли в городе нет никакой, кроме бакалейной и суровской, удовлетворяющей незначительным местным потребностям; немногие занимаются сплавом леса в Петербург, другие извозом по тому же тракту, доставлявшим когда-то, до открытия пароходства, значительные заработки.

12-го июля 1819 года управляющий министерством полиции граф Вязмитинов препроводил к олонецкому губернатору доставленный ему генерал-адъютантом князем Волконским маршрут путешествия императора Александра I от Петербурга до Архангельска, а откуда чрез Вытегру, Петрозаводск, Олонец, Валаам, Куопио в Улеаборг. Государь выехал из Петербурга в ночь на 23-е июля, в сопровождении князя Волконского, статс-секретаря Муравьева, полковника Соломки и лейб-медика Вилье. 8-го августа, в 7 часов вечера, прибыл государь в Олонец. За четыре версты от города встретили его четыре ратника бывшего ополчения олонецких стрелков 1812 года, побывавшие под Парижем, и получили от государя по 25 рублей. Радость о приезде царя была настолько велика, что горожане забыли даже хлеб-соль, назначенные к поднесению. Государь остановился в доме Серебряковых и не замедлил объявить народу с балкона о рождении племянницы своей, великой княгини Марии Николаевны; манифест об этом рождении подписан в этот же вечер. Утром 9-го августа государь прошел пешком к литургии в церковь Смоленской Божией Матери и вернулся домой пешком же, обещав на исправление церкви 20,000 рублей. Около 2 часов пополудни Александр I покинул Олонец. Об этом северном путешествии Александра I сохранилось много рассказов.

Так, когда близ деревни Педасельга у царского экипажа ослабли ремни, царь, выйдя из экипажа, сам помогал перетягивать их, и когда при этом один из мужичков наступил ему на ногу, он, отдернув ее, сказал: «Ах, мужичок, какой у тебя жесткий сапог!» В церкви Святозерского прихода государь пел на клиросе с дьячком; последний пел неправильно, испуганный близостью царя, и когда государь, слегка ударив его по плечу, сказал: «вместе, старик, вместе, не разноглась!» дьячок растерялся и упал на колени.