По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России.

Гдов лежит на невысоких холмах и кое-где выполз своими очень невзрачными домиками и немощеными улицами из-за старых, разрушающихся, много веков уже белеющих в своей смертной бледности, стен древней крепости; речонка Гдова тоже обрастает по тихим берегам ряской и стрельником, и трудно отличить, что именно блестит под водой, заметной там и сям: древний ли ров, или сама собой образовавшаяся лужа. Вид Гдова унылый вообще, в пасмурную же погоду он и того хуже. А ведь река Гдова была, когда-то, глубокой и омывала неприступные твердыни, первое нападение на которые, со стороны немецких рыцарей, совершилось сорок лет спустя после их построения. Унылость Гдова была присуща ему и раньше, потому что когда Екатерина II прибыла в Гдов и немного в нем отдохнула, то оставаться ей дольше помешали эти «скуку наводящие места». И действительно, только служебные обязанности могут занести кого-либо в Гдов, лежащий совершенно в стороне от каких бы то ни было торговых или военных путей.

Городской собор не велик, но очень характерен. При входе в него прежде всего бросаются в глаза два грузные столба, из числа четырех, поддерживающих невысокий, с горшечными сводами, купол и круглые, темные отверстия многих «голосников», вделанных в стены и обусловливающих чрезвычайную звучность, отзывчивость небольшого храма, построенного в 1540 году, во имя св. Димитрия. Эти столбы, эти голосники, совсем не симметрично разбросанные окошечки — под куполом их шесть — и круглые сводики, тоже достаточно не симметричные, придают храму удивительно типичный, для истории нашей архитектуры важный характер. Некоторые колокола от времени Иоанна Грозного. Мало у нас таких, вполне сохранившихся в древнем обличии, церквей. Иконостас пятиярусный, по коричневому фону, когда-то малиновому, стар и увешан вплотную ценными, в окладах, иконами, так что представляется раскрытой книгой, обращенной страницами своими к молящемуся и приглашающей его читать по ним. В истории иностранного, романского и готического искусств хорошо известны так называемые «Библии в лицах»; наши иконостасы, наши циклические фресковые изображения вполне заменяют их, и если бы только мы хорошо знали бытописания наших святых, хотя бы по Четьи-Минеям, если бы мы дали себе труд (чего мы в большинстве, к несчастью, не делаем) знать историю деятелей церковных, то наши иконостасы заговорили бы любопытным, поучительным языком. Здесь не место, конечно, приводить примеры того глубокого разнообразия, той типичности наших святых, которые действительно существуют и о которых вспомнилось так хорошо при взгляде на гдовский иконостас, раскрытый громадной книгой в лицах. Мы любим биографии светских деятелей и поучаемся на них; но мы совершенно незнакомы с жизнеописаниями деятелей церкви, в которых, если отбросить некоторые наращения и прикрасы, добавленные временем, всегда имеется налицо глубоко знаменательное и не умирающее во времени зерно. Лики святых на здешнем иконостасе все обращены лицом к царским дверям и будто слушают богослужение; над дверями — Спаситель, выше — Богоматерь, еще выше — Распятие под небольшим куполом; в алтаре — три части.

Гдовский собор далеко не так богат в своей обстановке, как находящийся на далеком северо-востоке, на реке Вычегде, собор сольвычегодский, посещенный в прошлом году и дышащий в своей святыне памятью именитых, богатых людей Строгановых, но по характерности, по цельности впечатления XVI века, он ему не уступает. Жаль, что до него добраться трудно и путешественники в Гдове — редкость, а то эта живая иллюстрацияцерковной обстановки времен Иоанна Грозного посещалась бы чаще. Предание гласит, что, шествуя в Ливонию, проходил чрез Гдов сам царь; бывали тут шведы, поляки, литовцы, первые даже владели Гдовом до 1622 года, и дважды брал город приступом Густав-Адольф; в числе городов, приставших в 1611 году к ивангородскому Лжедимитрию, названы летописью и гдовяне; в 1705, Петр Великий, прибыв сюда из Нарвы, отправился в Псков из Гдова на полоненных шведских судах. Для пребывания здесь Екатерины II, в 1780 году, был устроен временный деревянный дворец, а путь её до Пскова освещался пылающими кострами. В 1818, со своими уланами, шел здесь Цесаревич Константин Павлович. Очень любопытен тот факт, что память об этом последнем пребывании сохраняется между крестьянами в весьма своеобразном предании. В Гдове, говорит оно, все служащие, почему-то, разбежались и великий князь, очень недовольный этим, оставил город; в деревнях, по пути, народ встречал его толпами; местами Цесаревич шел с ними пешком; на одной из станций побранил за неисправность в лошадях; в свите, говорит предание, находилась и польская графиня Радзивилл.