По силам только профи

На этот раз утомительное однообразие допросов прошлых дней оказалось нарушено. Войдя в кабинет, Анна увидела там, кроме Быстрова, незнакомого мужчину в белом халате. Он как раз что-то доставал из своего напоминающего медицинский саквояж чемоданчика. В животе у Анны неприятно кольнуло. Неужели ее собираются подвергнуть воздействию «сыворотки правды»?! Но это же… конец всему. Даже если применение «сыворотки» пройдет без последствий для ее психики, ее все равно уволят со службы – никто не будет держать в штате сотрудника, подвергшегося химической промывке мозгов. А может быть, ее уже уволили?! Поэтому и Гнатьев не стал ее принимать… Тут «врач» отошел от стола. Анна увидела извлеченный им плоский прямоугольный прибор, от которого тянулись различные провода, и на душе сразу стало легче. Детектор лжи! Ну, тестирование на полиграфе не вредит здоровью. К тому же в Аквариуме все сотрудники оперативных подразделений регулярно проходят его. Даже она сама при поступлении на службу подвергалась такой процедуре. Осмелев, Анна гордо тряхнула головой. Пусть испытывают – скрывать ей нечего.

Человек в белом халате, оказавшийся, как и предположила Анна, оператором полиграфа, ловко закрепил у нее на теле датчики, фиксирующие частоту и интенсивность дыхания, степень кровенаполнения сосудов, частоту пульса и уровень потоотделения. Проводники от датчиков тянулись к системному блоку полиграфа, а тот, в свою очередь, соединялся с раскрытым ноутбуком, за которым расположился оператор.

Анна попыталась расслабиться перед обычной для спецслужб процедурой. Но это, вопреки ее желанию, никак не удавалось. Возможно, потому, что обычный ход процедуры оказался нарушен майором Быстровым, который не оставил испытуемую наедине с оператором, а уселся напротив Анны на край стола, да еще и уставился ей в лицо холодным, пристальным взглядом.

– Сейчас я буду задавать вопросы, а вы отвечайте только: да или нет, – напомнил оператор.

– Да-да, я знаю, – поспешила ответить Анна, чем вызвала неприятную ухмылку Быстрова.

Оператор положил перед собой компьютерную распечатку подготовленного теста, и процедура началась. Сначала шли контрольные вопросы – Анна отвечала на них без запинки.

– Вы родились в Москве?

– Ваши родители военнослужащие?

– Вы боитесь боли?

– Вы хорошо плаваете?

– Змеи на ощупь холодные и скользкие?

– Вы легко ориентируетесь в темноте?

– В замкнутом пространстве испытываете дискомфорт?

– У вас бывали галлюцинации?

Потом настала очередь основных.

– Вы сами вызвались отправиться в Венесуэлу?

– Да.

– У вас была назначена там встреча с Пиночетом?

– Нет.

– Вы инициативно познакомились с ним?

– Да.

– Это произошло в Каракасе?

– Да.

– Вы высказывали намерение отправиться к нему на виллу?

– Нет.

– Вы знали, где она расположена?

– Нет.

Хотя Маркос писал, что вилла Пиночета находится в сельве.

– Вы сообщили своему начальнику, что отправляетесь на виллу Пиночета?

– Да… то есть нет. Я не знала, куда он меня повезет. Для меня это стало такой же неожиданностью, как и для Соболя.

Оператор поморщился.

– Пожалуйста, отвечайте только да или нет. Продолжаем: вы постоянно находились на вилле до своего побега?

– Нет.

– Выезжали в Каракас?

– Да.

– Куда-нибудь еще?

– Нет.

– Вы вступали в интимную связь с Пиночетом?

Анна опустила глаза.

– …Да.

– Вы сделали это по принуждению?

Анна наклонила голову еще ниже.

– …Нет.

– То есть это была ваша личная инициатива?

Она вспыхнула:

– Как вы можете так говорить?! Мне пришлось на это пойти, чтобы сохранить легенду! Чтобы мы могли продолжить операцию!..

– В результате которой погибли трое наших сотрудников, – перебил ее Быстров. – Что и говорить, блестящее продолжение операции. Браво, Воротова. Вот только в чьих интересах вы действовали, когда ложились с Пиночетом в постель?

– Я… я…

Анна всхлипнула. Надо было что-то сказать, но она не находила слов. Выходило, что Быстров прав. Если бы она тогда отказала Пиночету, он отправил бы ее с виллы восвояси и Соболь с товарищами остались бы живы.

Испытание на полиграфе продолжалось еще около часа, но Анна плохо помнила задаваемые ей вопросы, как и свои ответы на них. Ею овладело единственное желание – поскорее остаться одной. Она кое-как дождалась окончания допроса, вернулась в комнату, где упала на кровать и наконец дала волю душившим ее слезам.

Жестокие и вместе с тем справедливые слова Быстрова надломили что-то в ее душе. Анне больше не хотелось оправдываться и защищаться. Она виновата в гибели разведгруппы и готова понести за это наказание. Пусть ее увольняют из армии и даже отдадут под суд. Это будет справедливо. Вот только как родители это переживут? Им ведь всего не объяснишь…

* * *