По следам фальшивых денег

Тараканов появился на сходнях в плотном потоке пассажиров. В одной руке он держал чемодан, а другой поддерживал девушку, которая несла корзину со своими пожитками. Проверявший документы околоточный полистал паспорт Осипа Григорьевича, потом внимательно посмотрел на Люсю и спросил:

– Прошу прощения за бестактный вопрос, мадам, но все же: сколько вам лет?

– Восемнадцать! – с гордостью ответила Люся.

– Странно. А согласно паспорта вам двадцать.

– Ну какая же женщина правдиво ответит на вопрос о своем возрасте, господин околоточный, – осуждающе качая головой, парировал Тараканов.

Сзади напирала толпа спешащих на берег людей, поэтому околоточный, на секунду задумавшись, вернул Осипу Григорьевичу паспорт.

Бюрократы из градоначальства не успели к отъезду Тараканову подготовить новый паспорт, и ему пришлось использовать наиболее подходящий из изъятых сыскным отделением. Так он и стал Людвигом Теодоровичем Эриксоном, на счастье Осипа Григорьевича, имевшим супругу Федосью Яковлевну.

Через полчаса коллежский секретарь занял два смежных номера в меблированных комнатах на Бурхановской и заказал самовар. Люся сразу повеселела и стала беззаботной. Единственно, что ее огорчало, так это отсутствие картонки со шляпкой, забытой у «брата».

– Папенька вам новую купит, не переживайте, – утешил ее Осип Григорьевич.

– Как же, купит, – девушка помрачнела. – Ох и достанется же мне от него! Пожалуй, что и выдерет. Вот что, Людвиг Теодорович, не посылайте отцу телеграмму.

– Это как же? Да они с мамашей небось по вас с ума сходят!

– Не сходят, я оставила дома записку, что боюсь переэкзаменовки и поэтому уезжаю к Катиной тетке погостить, и Катя то же самое у себя дома сказала. Если папаша узнает, что я очутилась в Благовещенске, он меня убьет, а так – просто поругает.

Немедленно извещать Люсиного родителя не входило и в планы Тараканова – если за Осипом Григорьевичем уже стали наблюдать, то скорый приезд папаши так задорого купленной барышни мог бы показаться подозрительным. Поэтому коллежский секретарь легко поддался на уговоры своей подопечной, решив дать в Иркутск телеграмму сразу же после того, как справится с поручением начальства. «Не объест же она меня», – подумал он.

– Ну Бог с вами, не будем ваших родственников беспокоить. Но как же нам быть? Одну-то я вас домой ни за что не отпущу. Придется вам потерпеть мое общество до тех пор, пока я не улажу все свои здешние дела. Вам на самом деле сколько лет?

– Уже шестнадцать! – гордо ответила Люся.

– Уже!.. Было бы вам «уже»… Ладно, давайте пока чайку попьем, потом вы отдохнете в своем номере, а я схожу кое-куда.

Тараканов вышел на улицу и кликнул извозчика:

– Сколько до почты возьмешь?

– Как по таксе положено – двадцать пять копеек.

«Раз извозчик про таксу вспомнил, значит, непременно надуть хочет», – подумал Осип Григорьевич, а извозчику сказал:

– Отдумал я ехать.

– Ну хорошо, хорошо, барин, за пятиалтынный свезу!

– Езжай, езжай с Богом, я пешком дойду.

«Ванька» плюнул на землю и хлестнул лошаденку.

– Не подскажете, где здесь почтовая контора? – спросил коллежский секретарь у прохожего гимназиста.

– Так вот же она. – Юноша указал на дом, расположенный не более чем в пятидесяти саженях.

«Вот прощелыга! – удивился наглости извозчика столичный сыщик. – Надо обязательно карту города купить, а то, не зная концов, на извозчиках разоришься».

Тараканов зашел в почтовую контору и отбил телеграмму следующего содержания: «Тула зпт Владимирская зпт вдове купца второй гильдии Пелагее Яковлевой собственный дом тчк Прошу выслать причитающееся апрель Благовещенск отделение Сибирского торгового банка зпт Эриксону тчк Мамаше и Насте не сообщать зпт объясню по приезде тчк Ваш племянник»[26]. Тут же, на почте, Осип Григорьевич за полтинник приобрел набор открытых писем с видами города и выпускаемый городской управой план Благовещенска.

В соседней мелочной лавке он купил связку баранок и полфунта сахару, отнес покупки домой, изучил план города, взял извозчика и поехал в гостиницу «Россия», на прежнее место службы господина Дунаевского.

Город стремительно рос и развивался – его население составляло уже более семидесяти тысяч человек и все увеличилось и увеличивалось. В декабре обещали достроить Амурскую железную дорогу, и тогда поток переселенцев в край должен был возрасти в несколько раз.

Отель помещался на Большой улице и представлял собой трехэтажную громаду со стеклянными дверями и башенкой по центру фасада.

Осип Григорьевич подошел к стойке портье и поинтересовался:

– Скажите, любезный, а где я могу увидеть Николая Даниловича, господина Дунаевского?

– Не могу знать-с, они у нас уже давно не служат.

– Как не служит?

– Взяли расчет-с и уехали. Еще в прошлом годе.

– Вот те раз! А он мне был нужен, ой как нужен. А куда уехал, не знаете? Может адресок оставлял?