По следам фальшивых денег

Дунаевский, Левальд и Иван Копытин получили по 10 лет каторги, другие участники шайки из числа наиболее крупных сбытчиков – от 2 до 6 лет. Несколько человек, в том числе околоточный надзиратель Гуль, были оправданы. Остальные подсудимые были приговорены судом к заключению в тюрьму на разные сроки. Приговором окружного суда остались недовольны как некоторые обвиняемые, так и прокуратура. И защита, и прокурор апеллировали в судебную палату, где дело разбиралось вторично в мае 1915 года. Эмилия и в это заседание прибыть не могла, она уже три месяца как лежала на благовещенском кладбище.

За раскрытие шайки миллионера-фальшивомонетчика Кунцевич высочайшим приказом от 1 декабря 1913 года был удостоен подарка по чину.

Тараканов получил премию в 100 рублей.

Колмаков за проявленные при открытии шайки фальшивомонетчиков рвение, храбрость и сообразительность, а также за то, что сотрудничал со столичными сыщиками через голову своего начальства, был уволен от должности и причислен к губернскому правлению. С большим трудом ему удалось добиться места пристава четвертого стана Амурского уезда.

Новой службой Лука Дмитриевич, в принципе, был доволен – его жалованье, благодаря поддержке приисковой администрации, удвоилось, а дел стало раз в десять меньше. Вот только жена от него ушла – не захотела провести свою молодость в таежной глуши. Колмаков написал в департамент прошение о восстановлении в должности, но его оставили без последствий – о роли какого-то дальневосточного коллежского регистратора в деле о раскрытии «блинной фабрики» там уже никто и не помнил.

– Так тебя, оказывается, еще и травили! Бедненький! – Настя обняла мужа. – А каких ты мне соболей привез! Я бы их до сих пор носила, если бы не гольтепа проклятая! Я тогда еще подумала: «Чего это он так расщедрился, видать, не без греха!» Ну-ка говори, согрешил небось в той командировке, а? Молчи, молчи, а то еще и вправду расскажешь.