По следам фальшивых денег

На прииски он поехал на одном пароходе с бородатым в костюме Агафона Рыжикова, сложив форму стражника в заплечный мешок. Колмаков узнал, что конвои с золотом должны были отправиться сразу несколькими компаниями, поэтому точного места нападения сразу установить не удалось. Оставалось одно – следить за «пиджаком». Однако тот, сойдя с парохода в Зее-Пристани, углубляться в тайгу не спешил, а вместо этого стал шляться по городским кабакам и беседовать с рабочими. Вечером этого же дня «пиджак» направился в почтово-телеграфную контору и отбил срочную депешу в Благовещенск и только после этого стал рядиться с поселенцем-возчиком. Бамбуку удалось подслушать, что сговорились они ехать до расположенного в самых верховьях Зеи прииска Верхне-Амурской золотодобывающей компании. Объект нападения был установлен.

Осип Григорьевич свое инкогнито раскрывать раньше времени не хотел и для того, чтобы узнать текст телеграммы, решил подкупить почтового чиновника. Но телеграфист запросил красненькую, и Тараканову пришлось обратиться к горному исправнику, перед которым, однако, он подробности своей миссии раскрывать не стал. Надворный советник барон фон Адрекас оказался бывшим петербургским помощником пристава, лет двадцать назад сосланным на Зею за какие-то грехи. Он внимательно изучил подпись директора департамента на открытом листе, послал на почту городового и усадил важного гостя пить чай. Узнав, что коллежский секретарь ранее служил в столичной полиции, его высокоблагородие растрогался до слез, а после того, как Осип Григорьевич сообщил, что его вторая половинка тоже имела приставку «фон» к своей девичьей фамилии, а сам он изучает немецкий, господин барон выставил на стол начатый полуштоф казенки. Не успели выпить по второй, как в полицейское управление вернулся посланный на телеграф городовой.

– Разрешите доложить, ваше высокоблагородие, не дають!

– Что-о-о? Как это не дают?

– Их благородие говорят, что какая-то бумага нужна от суда.

– Бумага? Я сейчас дам ему бумагу! Осип Григорьевич, фольген зи мир[40].

Почтово-телеграфная контора располагалась в двух шагах от полицейского управления.

– Константин Спиридонович, ну какая тебе нужна бумага, а? – с порога обратился исправник к телеграфисту. – Дай человеку посмотреть телеграммку, он из самой Москвы приехал.

– А по мне, хоть из Питера! Закон, он для всех един-с, и для амурцев, и для москвичей. А в законе что сказано? Осмотр всякой почтово-телеграфной корреспонденции возможен только на основании постановления окружного суда. Есть у вас такое постановление, милостивый государь? – Во время монолога чиновник стоял, гордо вскинув голову, заложив руку за борт сюртука и отставив одну ногу назад.

– Нет, – пожал плечами Тараканов.

– Ну а на нет, как известно, и суда нет-с. Принесете постановление, выдам, не принесете – извините, не могу-с, не вправе.

– Слушай, Костя, а если Алексей Викентьевич тебе постановление выпишет, устроит оно тебя? – Исправник смотрел на телеграфиста с осуждением.

Тот замялся:

– Хоть Алексей Викентьевич и не член окружного суда, а мировой, но в наших отдаленных местах может быть по статусу приравнен… Так и быть, выпишет мировой постановление, отдам телеграмму.

– Тогда сиди здесь, домой не уходи, мы сейчас тебе все, что просишь, принесем. Осип Григорьевич, фольген за мной!

Камера мирового находилась чуть дальше – саженях в пятидесяти от почты, на берегу Зеи. Несмотря на поздний уже час, судья был в присутствии. Он играл в винт со своим письмоводителем и смотрителем арестного дома. Компания была сильно пьяна. Алексей Викентьевичу везло, и находился он в самом благодушном настроении.

– Здравия желаю! – поздоровался исправник.

– Владимир Константинович! Милости просим, присаживайтесь, четвертым будете. Или вы судиться пришли? – Мировой посмотрел на Тараканова. – Вы чего же натворили, юноша?

– Господа, это вовсе не злоумышленник, а чиновник для особых поручений Департамента полиции господин Тараканов. Прибыл к нам по весьма важному и секретному делу и нуждается в вашем, Алексей Викентьевич, участии.

– В моем-с? – удивился мировой, с недоверием оглядывая костюм Осипа Григорьевича.

– Именно. Господину чиновнику необходимо посмотреть одну телеграммку, а зятек ваш артачится, не дает. Говорит, какое-то постановление требуется.

– О! Костя у меня законник, два года на юридическом проучился, судебные уставы лучше меня знает. Только позвольте, я-то здесь при чем?

– Господин почтовый чиновник говорит, что ему будет достаточно вами подписанного постановления, – подал голос Тараканов.

– Но я же не член окружного суда. Хотя… Мне не жалко. Трофим Яковлевич, составьте, голубчик, постановленьице, а? А я подпишу, – обратился мировой к письмоводителю.

– Я бы рад, но не могу. Руки не слушаются. В карты играть могут, а писать – уже нет. Может вы сами?

– Э-э-э-э, у меня даже карты из рук выпадают. Вот что, юноша, составляйте-ка документ вы, а я подпишу.

Тараканов попросил бумагу и чернила и, вспоминая судейские обороты, быстро набросал постановление.