По следам Гоголя

Дело о полтавских масонах, как оно было названо позже, получило широкую огласку. На дорогах хватали подозрительных, проверяли документы, из Петербурга прискакали фельдъегери. Под их конвоем предводитель переяславского уездного дворянства Лукашевич, хорольский уездный предводитель Алексеев и бывший губернский предводитель дворянства С. М. Кочубей были отвезены в столицу и помещены в Петропавловскую крепость. Их продержали там недолго.

В 1827 году в Крестовоздвиженский монастырь был переведен опальный священник Черняев «за неповиновение и дерзость», в 1828 году в Полтаву был выслан отставной камергер Александр Раевский «за дурные разговоры, неприличные для образованного человека». Это был тот самый Раевский, который вместе с А. С. Пушкиным служил при графе Воронцове. Его «дурные разговоры» были дурные разговоры о графе. В 1829 году сюда был прислан генерал-майор Орлов, принадлежавший, как говорилось в бумаге, «к злоумышленному обществу».

И. П. КОТЛЯРЕВСКИЙ. Литография. 1843 г.

Н. Г. РЕПНИН.

Так что и в Полтаву доносились ветры эпохи. Проезжая через нее, Гоголь всякий раз останавливался у жены преподавателя кадетского корпуса Софьи Васильевны Скалон — дочери В. В. Капниста. С. В. Скалон была знакома со многими участниками дела 14 декабря. Она знала и братьев Муравьевых-Апостолов, и Пестеля, бывавшего в имении Капнистов Обуховке, и Бестужева-Рюмина.

Жили Скалоны в самом центре — здание кадетского корпуса стояло на Круглой площади. Тут же находилась резиденция генерал-губернатора и другие губернские учреждения. Тут Гоголь отмечал свои подорожные.

Полтава для него была городом, где он впервые увидел в лицо губернию. «Вона, пошла писать губерния!» Этот возглас Чичикова на балу в «Мертвых душах» — иронический возглас Гоголя по адресу всего, что он вместил в понятие «губерния», что и округлено им в этом образе и припечатано. Срез губернской иерархии, слои от низшего чиновника до Зевса — председателя палаты, как называет Гоголь своего героя в поэме, это и срез всей Российской империи. Есть в этом построении своя «земля» и свое «небо». На «небе» правят небожители, какие-нибудь председатели палат и губернаторы, на «земле» трудятся кувшинные рыла. Но между ними крепко натянуты нити кровного родства. «Небо» не может без «земли», «земля» — без «неба». Одни держат других, но и те, кто внизу, тоже держат находящихся наверху.

Полтава находится в 1430 верстах от Петербурга и в 842 верстах от Москвы. Это захолустье, дальняя провинция, и вместе с тем это не обыкновенный губернский город. Что ни год — то тут или царь, или наследник, или какой другой «ревизор». Каждый миг можно ждать из столицы гонца, фельдъегеря, может быть, даже жандарма, хотя свой жандармский офицер всегда состоит при генерал-губернаторе. Тогда потребуется что-то расчистить, почистить, поправить завалившийся забор, убрать кучу мусора у собора, подновить вывески, переодеть прилично дворян. Когда приезжает царь, дворянство дает в честь его бал. А бал — это иллюминация, это заготовление посуды, стеклянных плошек, в которых будет гореть огонь, это расходы, работа парикмахеров.

Полтавские «парады» описаны Гоголем в «Ревизоре». Тут иногда устраивались не только парады, а целые показательные «битвы» (в том числе и на Полтавском поле), когда русские полки, переодетые в шведов, сражались с русскими же. Командовали полками Суворов и Кутузов, а наблюдала за ходом сражения Екатерина Вторая.

Были фейерверки, иллюминации, кражи стеклянных плошек после празднества, нажива на маскарадах.

Конечно, «Ревизор» — это не только Полтава и не столько Полтава, сколько, может быть, Нежин и другие маленькие городки, где Гоголь живал или бывал проездом. Но кое-что из полтавской жизни попало и на страницы знаменитой комедии.

И все-таки Гоголь любил этот город. Поле под Полтавой было усеяно костями русских и шведов. Петр велел похоронить их в братской могиле. Он насыпал один общий холм над победителями и побежденными. Здесь прогремела слава русского оружия, совершился подвиг русского духа.

И сейчас на поле полтавской битвы возвышается холм, на котором стоит памятник с надписью: «Воины благочестивые, кровию венчавшиеся, 1709 июня 27 дня». Рядом — музей, где можно увидеть и оружие сражавшихся, и знамена, и факсимиле обращения Петра к русскому войску. Три часа длился бой, но эти три часа стоили многих десятилетий, а может быть, и целой жизни. «Здравствуйте, сыны отечества, — сказал после битвы, обращаясь к солдатам, Петр, — чада мои возлюбленные! Потом трудов моих родил вас, без вас государству, как телу без души, жить невозможно». И в тот же день отправил депешу Ф. М. Апраксину: «Ныне уже совершенно камень в основание Санкт-Петербурга положен».

Так что и Петербурга не было бы без Полтавы, и Россия, может быть, пошла бы иным путем.