По следам конквистадоров

Зато зимнее полугодие (апрель — сентябрь) обычно знаменуется в Парагвае отличной погодой, теплой, но не жаркой, с прохладными ночами. Иногда и днем бывают резкие колебания температуры, и когда она внезапно опускается градусов до двадцати, привыкшие к жаре люди начинают мерзнуть и кутаться в теплое. Комары и москиты в эту пору тоже исчезают, так что можно в полной мере наслаждаться жизнью и природой, отдыхая от всех летних тягот.

В смысле атмосферных осадков на Парагвай жаловаться нельзя. Продолжительные засухи тут бывают редко, а дожди, как правило, идут с промежутками в неделю-полторы (зимою чаще, чем летом) и обычно сопровождаются страшными тропическими грозами. Молнии беспрерывно рассекают небо во всех направлениях и отдельных раскатов грома вы не различаете, они сливаются в сплошной грохот и гул, который длится иногда несколько часов, не прекращаясь ни на секунду.

Во всем этом, вопреки уверениям колонизаторов, сходства с Украиной довольно мало. Но климат здесь здоровый. Ни малярии, ни лихорадок, ни иных свойственных тропикам болезней нет, и даже грипп или простуда тут явления гораздо более редкие, чем в Европе.

Следует, однако, отметить влияние жары на психику. Обычно людьми, приезжающими сюда из умеренного климата, овладевает несвойственная им прежде апатия и вялость, все валится из рук, любую, даже самую незначительную работу, особенно умственную, хочется отложить «на потом», и иной раз требуется большое усилие воли, чтобы взять себя в руки. Вероятно все это тоже относится к явлениям акклиматизации, но многие остаются как бы выбитыми из колеи надолго, а некоторые навсегда. И во всяком случае темпы работы, как физической, так и умственной, тут не могут идти в сравнение с европейскими.

Родники и колодцы

С нашим приездом в небольшом роднике, который обслуживал всю окрестность, воды стало постоянно не хватать. Чтобы запасти ее в количестве, необходимом хотя бы для питья и приготовления пищи, наш водовоз Щедрин должен был ежесуточно совершать несколько поездок на кампу, преимущественно по ночам, когда воды в источнике бывало больше.

Пока купленные нами полудикие лошади не привыкли к упряжке, это было нелегким делом, и редкая бочка без приключений доезжала до кухни. Многострадальное тело водовоза, вылетавшее из повозки, побывало во всех попутных зарослях кактусов и не раз, запутавшись в вожжах, моталось по кампе, увлекаемое взбесившимися лошадьми.

Шагах в ста от семейной чакры, на маленькой полянке в лесу, имелся второй источник, сортом похуже. Он представлял собой ямку глубиной сантиметров в тридцать и диаметром около метра. Вода в нем имела привкус болота и была мутновата, но для Парагвая не так уж плоха, и некоторые соседи даже пользовались ею для приготовления пищи. Сбоку, чуть ниже, была в земле выемка гораздо больших размеров, в нее стекала вода из первой. Она заросла травой и походила на большую лужу, которая служила водопоем для нашего скота. Таким образом, этот источник тоже приносил нам большую пользу, увы, до того рокового дня, когда Керманову вздумалось «привести его в христианский вид».

Для этой цели родниковую ямку приказано было углубить метра на полтора и укрепить деревянным срубом; нижнюю, сточную впадину надлежало вычистить, немного расширить и углубить настолько, чтобы там можно было мыться после работы и полоскать белье. Осуществление этой задачи было поручено Миловидову, который умел плотничать, а в помощь ему назначили Флейшера и меня.

Рассчитав количество балок для сруба, мы вооружились топорами и отправились в лес. Здесь росло множество всевозможных деревьев, но ни одного сколько-нибудь нам знакомого не было.

— Черт его знает, что рубить? — задумчиво промолвил Миловидов, окидывая взором всю эту тропическую благодать. — На вид все деревья хороши, а вот угадай, какое будет в воде вонять, а какое нет. Ведь далеко не всякое годится для такого сруба.

— Еще, глядишь, попадется ядовитое, так всю колонию отравим, — добавил Флейшер. — Вам, химикам, случайно на этот счет ничего не говорили в университете?

К сожалению, насчет колодезных срубов и парагвайских деревьев я из университета никаких познаний не вынес. Оставалось действовать вслепую. Свалив несколько различных деревьев, мы распилили их на части, ободрали и долго принюхивались.

— Я бы сказал, что для бедного родника запах мало благоприятный у всех, — констатировал Флейшер.

— Давайте, ребята, лучше спросим у диктатора, как быть, — предложил Миловидов.

— Конечно, он сам в этих деревьях ни хрена не смыслит, но, по крайней мере, не на нашей совести грех будет.

Совет был принят без возражений и мы отправились к Керманову. Выслушав нас, он почесал за ухом и ответил:

— У нас в России колодцы, кажется, дубом облицовывали. Здесь его нет и надо пробовать что-нибудь другое. Берите на всякий случай такие деревья, в которых поменьше соку и ставьте не теряя времени сруб. В крайности вода повоняет несколько дней, а потом обойдется.