По следам литераторов. Кое-что за Одессу

1928: при активном участии Жаботинского в Лондоне создаётся «Лига борьбы за седьмой доминион». Конечная цель – превращение Палестины в Еврейское государство как доминион Британской империи[640].

1931: уход ревизионистов с 17-го сионистского Конгресса; они объявляют, что не будут выполнять решения руководства сионистской федерации. Прекращается дружба Жаботинского и Бялика, тоже бывшего на этом конгрессе. Жаботинский не только додумы-вал до конца, но и так же действовал. В данном случае – «увы».

1933: Союз сионистов-ревизионистов выходит из Всемирной сионистской организации; руководство Союза против, но Жаботинский апеллирует к рядовым членам Союза и решение принимается.

1934 – при содействии Пинхаса (Петра) Моисеевича Рутенберга[641] Бен-Гурион и Жаботинский приходят к соглашению, но его не утверждает правление Всемирной сионистской организации.

1935: закономерный финал долгого «бракоразводного процесса». «Новая сионистская организация» Жаботинского. Программа: «1. Создание еврейского большинства на обоих берегах Иордана; 2. Учреждение еврейского государства в Палестине на основе разума и справедливости в духе Торы; 3. Репатриация в Палестину всех евреев, которые желают этого; 4. Ликвидация диаспоры».

Сложно сказать, была ли эта программа написана по принципу: «переплывая реку, забирайся выше нужной точки на противоположном берегу: течение снесёт вниз – и окажешься там, куда планировал приплыть». Можно долго рассуждать, что было бы, если бы… Мы знаем, что получилось.

Поскольку наша экскурсия о литераторах, вернёмся к литературной деятельности Владимира Жаботинского[642]. Он не оставлял её, несмотря на яростную политическую борьбу.

Мы упоминали, что в 1926-м Жаботинский пишет исторический роман «Самсон Назорей», где с большой художественной силой[643] – и в полном соответствии с библейским рассказом – описывает активного, смелого, даже воинственного еврея. При этом он ещё и мудр, точнее – логичен до парадоксальности. Пример: Самсон разбирает спор двух братьев о дележе урожая. Старший обвиняет младшего в безделье и требует весь урожай; младший утверждает, что работал наравне со старшим и требует половину. Объективных свидетелей нет – только жёны. «Значит, – сказал Самсон, – об одной половине спора нет: оба согласны, что она полагается старшему. Спор только о второй половине: её мы разделим поровну. Три четверти урожая – старшему брату, а младшему четверть. Ступайте».

В 1928-м написано «Слово о полку», в 1931-м в Париже выходит сборник с остроумным названием «Стихи, переводы, плагиаты».

За четыре года до его смерти – в 1936-м – выходят два романа про Одессу, два объяснения в любви к родному городу. В Москве – «Белеет парус одинокий» Катаева, в Париже – «Пятеро» Жаботинского. Катаеву проще: он может приехать в родной город в любой момент; Жаботинский понимает, что родного города уже не увидит. Катаеву сложнее: он многое утаивает – правду об Одессе и «о себе любимом» расскажет только спустя 43 года в «Уже написан Вертер», да так, что и эту правду нужно будет расшифровывать специалистам (см. главу 10); Жаботинский в романе смел и открыт до исповедальности.

Мы уже упоминали роман Бориса Житкова «Виктор Вавич», так драматически опоздавший к читателю (см. гл. 7), законченный в том же 1936-м и описывающий то же время, что и «Белеет парус одинокий», и «Пятеро». Более того, внимательный читатель увидит, что и в «Викторе Вавиче» неявно, но тоже описана Одесса: городской сад на главной улице, на ней же гостиница «Московская», улица Садовая рядом с Соборной площадью и т. д.