По следам литераторов. Кое-что за Одессу

В Одессе улица Жаботинского появилась в феврале 1996-го года. К сожалению, расположена она далеко от центра, хотя до революции называлась Царской – поразительная шутка нашей топонимики. В Израиле практически нет населённых пунктов без улицы Жаботинского. Это даже обыграно в израильском сериале «Военнопленные»[657]. Герой, желая обмануть арабов, держащих его в плену, сообщает, что живёт в таком-то населённом пункте на улице Жаботинского. По возвращении из плена он печально-иронично говорит родным: «Как вы думаете, в каком городе нет улицы Жаботинского? Только в том, который я им назвал…»

Жаботинский был, повторимся, человеком будущего, но по яркости и многообразию талантов соответствовал и титанам Возрождения.

Именно в эпоху Возрождения великий скульптор и архитектор[658] Филиппо Брунеллески открыл оптическую перспективу; революционное открытие, позволившее не только правильно рисовать, но и верно чертить будущие постройки. В оптической перспективе, как мы знаем, предметы по мере удаления уменьшаются, а краски их тускнеют. Это относится, увы, и к большинству живущих людей. Но для некоторых уникальных личностей работает противоположный закон – исторической перспективы: чем дальше мы от них по времени, тем эти личности больше и ярче. Писатель Владимир Жаботинский и политический деятель Зеэв Жаботинский – один из ярчайших примеров исторической перспективы.

И напоследок. Жаботинский сам поступил так же высокоморально, как воспитывал своих политических наследников: большую часть своего грандиозного таланта посвятил не литературным трудам, а политической борьбе за свой народ. Поэтому чисто литературное наследие его так скромно; это не может не расстраивать. Все, знавшие начало его литературного пути (и Куприн, и Горький, и многие-многие другие), предрекали ему необычайный успех в русской литературе. Он сам выбрал другую – драматическую – судьбу.

А с другой стороны, мы прошлись по Одессе и рассказали более чем о трёх десятках писателей, включая самого Жаботинского. Могли это число, наверное, без труда увеличить вдвое, могли и уменьшить: картина литературной Одессы принципиально бы не изменилась. А вот – осмелимся предположить – политическая картина сионистского движения без Зеэва Жаботинского изменилась бы радикально. Так что объективно он сделал правильный выбор.

И при этом написал в последнем своём романе – «Пятеро»: «Когда всю жизнь пишешь и пишешь, в конце концов слово сказать совестно. Ужасно это глупо. Глупая вещь жизнь… только чудесная: предложите мне повторить – повторю, как была, точь-в-точь, со всеми горестями и гадостями, если можно будет опять начать с Одессы».

Послесловие

Мы начали предисловие со ссылки на лекцию Дмитрия Быкова «Ильф и Петров. Тайна третьего романа». Логично, создавая этакое «прозаическое рондо», начать послесловие аналогично, то есть тоже отталкиваясь от литературоведческих размышлений Дмитрия Львовича.

Он отмечает в лекции «Воланд вчера, сегодня, завтра»[659], что в 1938-м году Михаил Афанасьевич Булгаков в основном закончил роман «Мастер и Маргарита», Леонид Максимович Леонов начал роман «Пирамида», а Лазарь Иосифович Гинзбург (Лагин) создал первую версию «Старика Хоттабыча». Драматическое и иррациональное время Большого Террора, переживаемого страной, одновременно вызвало у разных по стилю и мироощущению писателей желание рассказать об окружающем мире с точки зрения потусторонних сил. В первом случае это дьявол, во втором – ангел, в третьем и вовсе джинн. Быков отметил интересную особенность: только джинн – персонаж дохристианской эпохи – смог «вписаться» в окружающую действительность. Он единственный остался в Москве и выступает в цирке…

Для одесситов и тех, кто любит наш город, не менее значимо другое событие, уже упомянутое в последней главе этой книги. В 1936-м Житков закончил «Виктора Вавича», Катаев «Белеет парус одинокий», а Жаботинский – «Пятеро». Все три романа описывают Первую русскую революцию и рассказывают о нашем городе (роман Житкова – менее явно, но тем не менее…) Как видим, в трагические моменты истории «обычные» писатели ищут источник сил в чём-то потустороннем, а писатели-одесситы вспоминают о родном городе. Он для них источник вдохновения, надежды и любви.

Люди (как и большинство стадных и стайных животных) – в значительной мере конформисты. Когда не хватает сведений и/или времени для принятия решения – проще действовать как окружающие: если кто-то из них уже успел что-то решить – успех придёт ко всем; если выбранный путь неверен – с несчастьем первым столкнётся кто-то один, и остальные, видя его неудачу, так же дружно изменят своё поведение.