По следам литераторов. Кое-что за Одессу

При её жизни мы не знали выражения «street smart», но её точнее не опишешь. Бабушка была последним – седьмым! – ребёнком в семье; мать родила её в 1904-м в 44 года. Отец семейства умер вскоре после этого, жили очень бедно, бабушка проучилась всего три класса, но писала безукоризненно грамотно. Была она весёлой, очень остроумной и по-житейски мудрой. До конца своих дней обладала изумительной памятью и «чувством времени» в буквальном смысле слова: будучи разбужена ночью, могла сказать, который час. Под старость она периодически жила то с нами, то с семьёй тёти, и это время мы очень любили. Но больше времени жила сама, в соответствии со своим характером – сильным и независимым. Возраст не признавала: на 80-летие пошла в фотоателье и сказала: «Я готовлюсь к 70-летнему юбилею, но вы сфотографируйте меня так, чтобы видно было, что мне 60» – и получилось! Примерно в этом же возрасте, когда врач предложил временно походить с палочкой, отказалась со словами: «Ну, тогда все подумают, что я старенькая».

Ушла красиво: до последнего дня жила полноценно, внезапно случился инфаркт, скорая забрала в эту 3-ю больницу, бабушка ещё заметила: «Хорошо, больница в парке, воздух там чистый», а через пару дней её не стало. Хоронили точно в день 82-летия. Переживала, что не дождалась правнуков (Анатолий на вопрос, дождётся ли она при своей жизни внуков, отвечал – в её стиле – что не дождётся и при ЕГО жизни).

Пережила всех своих братьев и сестёр[323]. Большой радостью под старость было переписываться со старшим братом. Он вместе со старшей сестрой ещё до Первой Мировой уехал в СГА. С ними прервали связь в 1930-е и чудом восстановили в эпоху «разрядки» в начале 1970-х.

Тогда мы получили фотографии американских родственников, чтобы поразиться силе генов: один из американских кузенов мамы выглядел как близнец её одесского двоюродного брата. Напомним: такое же сходство было у Николая II и английского короля Георга V. Но у тех был хотя бы сходный образ жизни. Наш же дядя Даниил прожил непостижимо драматическую жизнь. Прошёл фронт: оборона Одессы, плен в Крыму, невероятное событие – из плена его отпустили в Одессу, не разобравшись, что он еврей. Потом он прятался в оккупированном городе и не мог ни при каких болезнях оказаться в больнице, чтобы не выдать себя некоторыми анатомическими особенностями юноши, рождённого в иудейской семье. В Одессе он женился на немке (как мы понимаем – настоящая любовь), её отца выслали после освобождения города, дядя Даниил поехал к нему и по дороге что-то пытался продать, чтобы материально помочь тестю в ссылке. За что сам был арестован и посажен как спекулянт. Наверное, его американский кузен тоже не как сыр в масле катался, но такую жизнь не прожил. И при этом у них даже очки были одинаковые.

Ещё невероятнее, что ещё у одного двоюродного брата мамы была такая же судьба: плен, освобождение, подпольная жизнь в Одессе, смена фамилии на русскую и чудесное спасение. Говорят: снаряд в одну воронку дважды не попадает. Как видим, при плотном обстреле попадает.

С южной стороны (выражаясь по-американски) территорию больницы ограждает Обсерваторный переулок. Обсерватория – куда, напомним, перенесли планетарий – рядом, в парке Шевченко. Переулок примечателен, во-первых, тем, что сначала в плотной его застройке ухитрились найти место для девятиэтажной новостройки, а потом разместили ещё и шестнадцатиэтажный дом: все хотят квартиры с видом на море и парк по соседству. Во-вторых, мы помним изумительное название переулка в позднесоветское время: переулок Тон Дык Тханга. Напомним, что «товарищ Тон» был вторым – после смерти Хо Ши Мина – президентом Северного (социалистического) Вьетнама, а после победы Севера над Югом (почти как в СГА) – президентом объединённого – и тоже социалистического – Вьетнама. Вступил он на эту должность, созданную после объединения страны, в 1976-м году – в 88 лет – и пробыл на ней 4 года до своей смерти в 92 года[324]. Он был решительным президентом: при нём армия Вьетнама, закалённая в многодесятилетних войнах, вошла в соседнюю Камбоджу – в тот момент Кампучию – и освободила её от «красных кхмеров», чем спасла миллионы её жителей. Ещё мы помним, что в трёхэтажном здании по Тон Дык Тханга, № 8 было одесское отделение «Укрпрофздравницы», обеспечивающей профсоюзными путёвками в десятки одесских санаториев. Самое забавное, что эта структура существует до сих пор[325], однако в виде частного акционерного общества; не исключено, что доходы её даже увеличились по сравнению с социалистическими временами, хотя количество санаториев и отдыхающих уменьшилось, наверное, в сотню раз. Впрочем, эту грустную тему мы уже освещали[326].

Что-то мы отвлеклись от наших литераторов. Продолжим о них в следующей главе.

Глава 10 Улица литераторов – часть 1

Мы почти замкнули маршрут, вновь – но, естественно, с другой стороны – приближаясь к углу Лидерсовского бульвара и переулка Веры Инбер. Применяем традиционные обороты экскурсоводов.