По следам Марко Поло

Опять проект «Путь Марко Поло» был в Белграде, осужденный на досадное ничегонеделание, так как приходилось ожидать починки мотоцикла и коляски. Гараж, в котором мы оставили машины, обслуживал грузовики и автобусы, принадлежавшие государственным транспортным линиям. Однако работы здесь было не так много, чтобы нельзя было выделить одного способного механика. Единственная задержка состояла в том, что этот механик проводил каждое утро за мытьем и полировкой огромного лимузина, принадлежавшего какому-то партийному боссу. Маленького усатого механика звали Попович, а его сопровождала хмурая личность, никогда не открывавшая рта в нашем присутствии. Имя этого субъекта не называлось, но нам объяснили, что это важный коммунист, русской выучки, влиятельный в партии. Важный коммунист наблюдал за Поповичем, пока тот мыл машину партийного босса, а после приступал к исправлению избитой коляски. Особенность сербско-хорватской школы ремонта, по-видимому, заключается в том, чтобы бить по ремонтируемому предмету со всего размаха кувалдой. Метод грубый, но действенный в известных ситуациях. Помимо прочего, это занимает немного времени, и Попович управился быстро, что следовало отпраздновать, прокатившись по главной улице. Я сел на один мотоцикл, Попович на другой, а вездесущий коммунист взгромоздился за спину, вероятно, для того, чтобы наблюдать за возможными отклонениями от коммунистического курса. Пока мы неслись по улице, я ухитрился выбиться в лидеры, но трамвай принудил меня внезапно затормозить, и Попович, естественно, врезался в меня сзади. Удар был силен. Я, предчувствуя недоброе, повернулся, и стало ясно, что нужна добавочная порция сербской кувалдовой техники. Единственным утешением было то, что наш молчаливый компаньон в конце концов нарушил обет молчания и, прыгая вокруг, разразился потоком проклятий в адрес капиталистической машины, о которую он сильно ударился коленной чашечкой.

Чтобы хоть отчасти утешиться, мы, все трое, отвезя машину в ремонт, сели на автобус и поехали на ярмарку в Авалу. Эта ярмарка находится в нескольких километрах от города, на вершине маленького холма, здесь же стоит памятник «неизвестному бойцу Сопротивления», или, как нам сказали, прелестно ошибившись, «дремучему партизану». С холма открывается вид на хорошо возделанные поля и на слияние Дуная и Савы, они встречаются возле древнего римского лагеря и, соединившись, устремляются к Черному морю. Сама ярмарка нас разочаровала. В ларьках продавали дешевый ширпотреб, который можно найти на любой ярмарке мира, а на мужчинах были однообразные некрасивые серые шляпы и нейлоновые рубахи, просвечивающие на груди. Все оживилось только тогда, когда заиграл оркестр и женщины в национальных белых блузках, широких юбках, вышитых передниках и шалях начали танцевать, взяв друг друга за руки и составив большой хоровод. Люди прибывали и прибывали, скоро толпа разбилась на кружки танцоров, двигавшихся ритмическими скользящими шагами.

На следующее утро, желая как можно быстрее выехать, мы явились в гараж и пришли в смятение, потому что не нашли один из наших мотоциклов, а с ним и Поповича. Мы в ярости полетели его искать. Он жил в пыльном предместье. Дома мы обнаружили его жену, которая почти не могла говорить от рыданий и, чтобы объяснить нам, что сталось с ее супругом, вытягивала руку и поворачивала кисть, делая вид, будто она что-то запирает и открывает ключом. Не было сомнения, что Попович арестован в связи с каким-то серьезным обвинением. Мы отправились к огромным казарменного вида зданиям главного управления полиции, которые располагались на Ноябрьской улице и числились под номером 29. Нас проводили по длинным мрачным коридорам с дверями, на которых хлопьями висела отслаивающаяся краска, к начальнику третьего отдела. Это был отдел расследований. За настораживающе пустым столом под неизбежным портретом маршала Тито сидел чиновник с чрезвычайно бандитской физиономией. Переводчик изложил наше дело, затем состоялся телефонный звонок, а через несколько минут в кабинет под конвоем вошел Попович. Бедный малый выглядел совершенно растерянным и испуганным. Он отправился на нашем мотоцикле после работы домой, и его задержали по подозрению в краже мотоцикла. Он умолял нас подтвердить его показания и был так трогателен, что мы бросились на его защиту, не скупясь на весьма острые комментарии относительно серьезности содеянного. В конец концов Поповича отпустили, мы отвезли его домой, прощаясь, он буквально рыдал, целуя нас мокрыми губами, и мы отправились в путь, предаваясь невеселым размышлениям о здешних полицейских обычаях.