В триасе, около 220 миллионов лет назад, динозавры живут только на суше. Позже, в юре, примерно в течение 40 миллионов лет хищники вслед за растительноядными увеличиваются в размерах. Так, диплодок был длиной в 27 метров и весил 30 тонн. По были динозавры и крупнее.
В раннем мелу, примерно 130 миллионов лет назад, гигантов этих уже почти нет. Возможно, причиной тому — общее осушение материков в этот период.
В позднем мелу, длившемся около 20 миллионов лет, материки вновь были затоплены. Исключение составляет только Центральная Азия. Уцелевшие динозавры вновь расселяются оттуда в Среднюю Азию, Европу и Северную Америку. Это была их последняя «вспышка». Вновь развились разнообразные группы хищников и растительноядных. Но в конце мела они быстро угасают и наконец полностью вымирают.
Самые последние, очень немногочисленные группы динозавров жили в Северной Америке.
Причины их упадка и вымирания — одна из самых популярных тем для полемики, одна из волнующих проблем палеонтологии позвоночных.
В чем же тут дело?
Мы уже говорили в начале главы, что на смену голосеменным растениям в самом конце раннего мела приходят покрытосеменные. Этот факт трудно переоценить, и многие ученые считают середину мела началом новой эры в жизни Земли. С этим, вероятно, согласится каждый, если вспомнит, какую роль играют покрытосеменные, они же цветковые, растения в современной нам жизни. От них теперь зависят насекомые и птицы, млекопитающие и человек.
Начнем с того, что химические элементы, которые получали животные и насекомые от покрытосеменных растений, были иными, чем при питании голосеменными. Совсем другие вещества высвобождались и стекали с потоками воды в реки и озера после гибели и разложения покрытосеменных. Значит, влияние изменения растительного покрова волей-неволей испытали на себе и жители водоемов. Ну, а раз организм систематически начинает получать новые вещества, а привычных постепенно лишается совсем, то сама собой напрашивается мысль, что в самом ближайшем будущем организм этот либо погибнет, либо приспособится, перестроится.
Сложный механизм биологических воздействий постепенно разбалансировался. Все его звенья разладились и пришли в движение. Не в этом ли причина быстрой смены видов животных, особенно их крупных форм? Вспомним хотя бы, как за сравнительно короткий срок изменились потомки маленьких протоцератопсов.
Чем крупнее животное, тем труднее происходит перестройка. И чем дальше от начала цепи питания отстоит форма, тем труднее ей попасть «в ногу» с остальными звеньями своей цепи.
Вероятно, в этой ситуации лучше всего чувствовали себя маленькие животные, которым не так уж много нужно было пищи, чтобы прокормиться. В тот период, когда цветковые растения стремительно вытесняли голосеменных, животные эти вполне могли для начала продержаться на смешанном питании и тем значительно растянуть время, отпущенное им на приспособление к новой пище. Именно в таком положении оказались все еще маленькие млекопитающие. С появлением покрытосеменных и пробил их звездный час. 200 миллионов лет ожидания остались позади.
Но такое долгое ожидание «своего часа» не было привилегией одних млекопитающих. Если вспомнить судьбу костистых рыб, тоже появившихся в триасе, в самом его конце, и ставших хозяевами вод только в кайнозое, или тех же рептилий (с середины карбона до начала перми), или, наконец, птиц, находки которых относятся к середине юры, а истинный расцвет — к кайнозою, то становится ясно, что судьба млекопитающих не была чем-то исключительным в истории жизни на Земле.