По следам морских катастроф

«Нам всем придется утонуть, и людям, и мышам. Почему? Потому, что Дибич неспособный. Он долго держал паруса. Он пытается привестись к ветру и освободить обстененные паруса. Их продолжает обстенивать. Это великое безрассудство и наш конец. Этого бы не случилось при Эггерсе. Крен увеличивается до тридцати градусов… тридцати пяти… сорока… сорока пяти…

…Дибич приказал штатной команде и офицерам судна подняться наверх и рубить такелаж, но никто не может удержаться наверху. Отданные наполовину паруса неистово полощат. Ничего сделать нельзя. Никто не думает, как спасти наши жизни. Как же следует спускать шлюпки, укрепленные за вантами? Ошибочная конструкция! Пора мне кончать, так как через десять минут все будет кончено. Фред Шмидт, наш идеалист, сдался и дал волне унести себя за борт. Бушманн, самый лучший из нас, бросился вниз с мачты. Мы должны заплатить своими жизнями за глупость и высокомерие тех, кто нами командовал. Мы умрем за тех идиотов, кто должен был учить и тренировать нас. Я надеюсь, что это письмо кто-нибудь найдет. «Памир» тонет…».

Так выглядело письмо, написанное, якобы, одним из практикантов погибшего парусника. Всем сразу показался подозрительным объем письма и то, что у практиканта в момент гибели судна было время и условия написать такое письмо, запечатать бутылку и бросить за борт. Хотя факт подделки сначала не был точно установлен, суд в Любеке отказался включить письмо в состав выдвигавшихся против капитана Дибича обвинений. Один английский морской журнал с возмущением писал, что эта фальшивка, кроме страдания родителям погибших практикантов, ничего не принесла.

Рассказывая о любителях «бутылочной почты», нельзя не упомянуть о деяниях «бутылочного пастора».

«Бутылочный пастор» — это кличка, которую дали моряки американскому священнику Джорджу Филиппсу, проживающему на берегу залива Пьюджет-Саунд. Его предприимчивости могут позавидовать церковники многих стран. Пустым винным бутылкам он нашел неплохое применение. Помещая в них тексты проповедей, страницы молитвенников и прочую церковную пропаганду, пастор во время отлива отправляет «священные» бутылки в океан. Последние разносятся течениями по всему земному шару. Никаких почтовых расходов на отправку почты. «Бутылочный пастор» таким способом уже отправил более двадцати тысяч проповедей и молитвенников. Сначала он получал даже ответы с Аляски, Гавайских островов, Новой Гвинеи, из Мексики. Сейчас ему пишут меньше. Должно быть, «священные» бутылки пастора уже здорово надоели морякам и они оставляют на берегу выброшенные морем послания.

Но море выбрасывает на берег не только бутылки… Многие суда нашли свою могилу у береговых скал и отмелей. Целые районы известны морякам как «кладбища кораблей»…

КЛАДБИЩА КОРАБЛЕЙ

«Бойся земли!

Древнее латинское изречение гласит: «Мореплаватели во время бури боятся земли». Это изречение не утратило здравого смысла и в наши дни, хотя более или менее опасные для судоходства места на земном шаре ограждены — сотни тысяч береговых и плавучих маяков указывают мореплавателям путь, большинство судов оборудовано совершенными навигационными приборами.

Во времена парусного флота суда терпели аварии и гибли вблизи берегов. В штормовую погоду или при внезапно налетавшем шквале корабли, имея единственным движителем паруса, площадь которых в штормовую погоду приходилось уменьшать до минимума, а иногда и совершенно оголять мачты, лишались возможности маневрировать. Они двигались туда, куда бросала их разбушевавшаяся стихия.

Если судно находилось близ берега, то в большинстве случаев шторм выбрасывал его на мель или прижимал к скалистому берегу. Прочность деревянного корабля при посадке на каменистое дно быстро нарушалась. Удары о грунт разбивали штевни и основную продольную связь деревянного судна — киль.