По следам полка Игорева

Великий князь Святослав успел уже собрать три общерусских похода на половцев, и от участия в двух из них Игорю Святославовичу удалось уклониться. А когда два года назад он не смог отговориться и вынужденно согласился возглавить такой поход, дело кончилось крупной неприятностью. Его непримиримый враг, переяславский князь Владимир Глебович, гордый внук Юрия Долгорукого, в самом начале похода потребовал, чтобы предводитель поставил его дружину в головной полк. Потому, видишь ли, что «русские князья по обычаю-де всегда ездят впереди» – как будто сам Игорь не русский князь! А головной полк, если побеждён противник, захватывает львиную долю добычи – так что же, надо было отдать её Владимиру? Игорь и не позволил ему выехать вперед. Князь Владимир разозлился и увёл свою дружину из общего стана, а вскоре выяснилось, что он поскакал к северским рубежам и разграбил несколько городков под Новгородом-Северским. Как только Игорь получил весть об этом, развернул он уже вышедшие в поход полки: киевлян, чёрных клобуков и союзных князей отправил по домам, а своею дружиною, не медля, ударил по Переяславскому княжеству. Удалось с ходу захватить город Римов. Никакой пощады подданным коварного Владимира! Взять на щит! Пытавшиеся обороняться и старцы, негодные для плена, были посечены, равно как и старухи, с пригодным женским полом известно как поступили, всё стоящее разграблено, оставшиеся в живых жители уведены в плен. Вот чем закончился общерусский поход на половцев!

И надо же, «брат и отец» Святослав вдруг объявился в Новгороде-Северском буквально за два дня до выхода в поход Игоревой дружины. Объяснил за ужином, что готовит новый большой поход на половцев в начале лета, а заехал по пути в Вятичскую землю, где надеется набрать для этого похода новые дружины. Говорил старик, что на сей раз Игорь не может отказаться от участия в этом большом, поистине общерусском походе, потому что предупреждён.

Радушный хозяин оказался в положении хуже некуда. Конечно же, надо было признаться, что собирается в свой, собственный поход, однако о договоре с Кончаком и полученных от него сведениях следовало в любом случае промолчать. Признайся он – и Святослав просто приказал бы ему оставаться дома и выступить позже, вместе со всеми князьями. И даже не в том дело, что подвёл бы тогда Кончака (косоглазого обмануть грех небольшой!), а в том, что пострадали бы его достоинство и честь как Новгородсеверского князя. Ведь так сложилось, что он сейчас малый великий князь, с подвластными князьями – путивльским, трубчевским, рыльским, курским. А если отменить поход – и это после всех обменов послами, согласований и утрясываний, да ещё когда из Курска уже вышла дружина, а из Чернигова – боярин Олстин Олексич с ковуями? Нет, тогда погибнет его слава, потускнеет честь! И власть тогда его закачается, а первым попытается вырвать её из рук младший брат Всеволод, недаром прозванный Буй-Туром – и свиреп, и решителен, и достаточно, что греха таить, узколоб для того, чтобы очертя голову подняться на старшего брата.

Игорь Святославович скривился. Как ни крути, а ведь он, просто промолчав тогда, оказался в положении подростка, скрывающего свою шалость от взрослых. Однако ведь всё равно узнают и всё равно выпорют – не тебя самого, княжича, так дядьку твоего, чтобы на тебя злобился и ворчал. Нет, не испугался он тогда – растерялся, так будет правильнее сказать. Однако, деваться некуда, придётся теперь замиряться с киевскими соправителями. Вот так вся будущая добыча и уйдет в Киев, Святославу, да в Белгород, Рюрику… Зачем же тогда и воинские труды поднимать?