По следам призрака

Девочка тотчас выпрямилась, но не знала, что отвечать. И вдруг, глядя прямо в глаза следователю, сказала смело:

— А у нас книжки интересные есть!

Следователь молча кивнул и, вернувшись к столу, поднял телефонную трубку, набрал номер.

— Владимир Иванович? Добрый день! Вас Андреев беспокоит. Дело вот в чем. У вас сегодня была Крапивина… Да, да, Крапивина, жена погибшего. Она обращалась к вам с просьбой, касающейся Сережи Крапивина… Она решила усыновить его, а пока хочет взять мальчика домой. Я с ней тут беседовал. Мне кажется, стоит прислушаться к ее просьбе… Да, конечно, под мою ответственность… Хорошо. Спасибо!

Он положил трубку и сказал в задумчивости:

— Ну, вот и все. Вы можете забрать Сережу…

— Ой! — радостно схватилась руками за сердце женщина. — Спасибо вам. Большое спасибо! Ой, да что же это такое!..

Она вскочила со стула и, подбежав к детям, стала торопливо подталкивать их к двери.

— Ну идемте же, идемте!

Проводив их, Андреев вернулся на место, вытащил свои бумаги и глубоко вздохнул.

Через, открытое окно услышал:.

— Мама, сегодня я буду спать с братиком, ладно?

— Нет, нет! — возразил тут же другой детский голос. — У тебя кроватка маленькая и места мало. А у меня на диване сколько хочешь.

А в ответ ласковое, укоряющее:

— Да тише вы! Все будем спать вместе, рядышком, как на сенокосе…

ПОСЛЕДНИЙ ЗНАК Рассказ

Я — следователь. Люди, отдаленные от моей профессии, спрашивают иногда: ты распутываешь преступление, потом другое. Потом еще и еще. Победы и неудачи, радости и огорчения — все сменяет друг друга, как день сменяет ночь, как летнюю жару стужа. Так что же тогда оставляет, пережитое в душе твоей и сознании твоем?

Да, мир устроен так, что у всего есть свой конец. И радость успеха, и горечь неудач — ничто не вечно. Но проходят дни, годы, а остаются воспоминания. Удивительные, неповторимые. А еще — образы, образы живых и тех, кто давно уже ушел из жизни…

Ее нашли в неглубокой снежной яме на краю широкой автомобильной дороги, невдалеке от города. Она полулежала, держась руками за края ямы и как бы норовя выбраться из нее в последних усилиях жизни. Судебные медики не могли ответить сразу: здесь последовала ее смерть или она наступила гораздо раньше, в другом месте. Но для меня и работников милиции, прибывших на место происшествия, необходимо было выяснить главное: что оборвало жизнь этой женщины…

Было ей лет двадцать пять и выглядела она очень красивой. Даже мертвая. Густые, длинные волосы прядями спадали на плечи, обвивали шею, придавая бледному лицу ее свою выразительность и задумчивость. Из-под полуопущенных ресниц просвечивала синева застывших в тихом спокойствии глаз. Одета она была со вкусом.

— Смотрите, — сразу же заметили оперативники, — золотые серьги, цепочка, колечко — все на своих местах. И сумочка при ней…

Из их слов следовало: это не нападение с корыстной целью, не кража и не разбой.

Я тоже подумал об этом. Ну, а нападение… Было ли оно?

При осмотре потерпевшей на месте эксперты не обнаружили никаких видимых телесных повреждений. Целой оказалась и одежда. Привлекли внимание лишь какие-то странные полосы на шубе. По две на каждом рукаве, выше и ниже локтевого сгиба. Будто мех чем-то примяли…

После осмотра оперативники разъехались кто куда. Первым делом предстояло установить личность пострадавшей, отыскать по возможности свидетелей. Я же, вручив судебным медикам постановление о назначении экспертизы, вернулся в кабинет и предался размышлениям.

Итак, ее нашли в пять утра. В такое время человек вряд ли станет прогуливаться у городской окраины. Дорога безлюдная, идет пустырем. Возвращение из ночной смены? Какая-нибудь крайняя необходимость? Допустим. Но что же все-таки произошло? Наезд автомашины? Тогда где следы? Внезапное заболевание и смерть? Но почему труп находится не на дороге, а рядом, в яме?

Вывод напрашивался один: смерть незнакомки последовала где-то в другом месте, и уже потом тело ее привезли на окраину и там оставили.

Пока я еще и еще раз мысленно обосновывал этот вывод, зазвонил телефон.

— Нурислам Хадиевич? — Я узнал голос инспектора уголовного розыска Усманова. — Есть кое-какие новости!

— Да, я слушаю тебя, Марат.

Мне был по душе этот молодой работник милиции, и при личных беседах я обращался к нему просто по имени. Мне это нравилось. Да и ему, кажется, тоже. Усманов был малоразговорчив, скромен, но любое начатое дело всегда доводил до конца, чего бы это ни стоило. Такой человек — лучшая опора для следователя, а иногда и просто хороший друг.

— Так говори же, Марат, я жду! — Мне и в самом деле не терпелось узнать его новость.

— Нам стало известно, что рано утром недалеко от места обнаружения трупа проезжали два «КамАЗа». Водители видели там автомобиль красного цвета. То ли «Москвич», то ли «Жигули», точно сказать не могут. Проделывал какие-то виражи, потом уехал…

— Номера, конечно, не заметили?

— Нет, к сожалению. Расстояние было приличное. Водители спешили. Кстати, с ними здесь уже беседовали… Может, вы хотели бы допросить повторно?

— А кто с ними занимался?

— Да наш следователь. Еремин.