По следам прошлого

— Идти с ними к мудрецам, — предложил Ромиар, подняв на меня желтые глаза. — Они найдут способ, как повлиять на существ, чтобы те ничего не заметили. Нельзя ничего открыто навязывать, нужно сделать так, чтобы существа были уверены, что они и сами всегда так думали, и их мысли всего лишь подтвердились.

— Но ты можешь выслушать и даже поверить. Неужели остальным так трудно?

— Я исследователь. — Уголок серой губы приподнялся. — Но должен признать, что даже среди нас большая часть любит жить предрассудками, считая при этом себя умнее других. Просто есть верховные и их приближенные. Я, — он воровато оглянулся на дверь, — состою в этой маленькой части. Как тайная гильдия в гильдии. Туда приглашают только тех, кто способен принимать на веру абсолютно все, а потом исследовать и проверять. Нам с тобой повезло, что Асфи привела меня к тебе.

Наступила неловкая тишина. Впервые в жизни я слышал, что кому-то мои наблюдения важны. Облокотившись на колени, я заправил пряди за уши и свесил голову. Разглядывая узор шерстяного ковра под ногами, набирался силы провалиться в прошлое. Сердце замирало, дыхание перехватывало.

— Когда-то мой отец решил помириться со мной. Накануне ссоры я как раз хотел рассказать ему о Шиллиар. А он и слушать не стал — сразу отвел в кладовую и запер. Я, как обычно, ждал, что с Луной мне принесут поесть, попить и ведро. Но про меня забыли. Я слышал за толстыми дверями шум и смех родителей, все ждал, что они вспомнят обо мне. Он вспомнил только спустя два рассвета. Думаю, что на самом деле обо мне вспомнила матушка, у моего отца из-за тяжелой работы всегда было плохо с памятью, — зачем-то соврал я, оправдывая его. Для Ромиара или все еще для себя? — Ему было стыдно, поэтому он пообещал, что выслушает меня внимательно и, если это снова скверные мысли скверного мальчишки, никому не расскажет.

— Он не сдержал обещание, — выдохнул догадливый Ромиар.

— Не вини его. Я осквернил величие Шиллиар и обесценил его щедрость. Отец бы сдержал слово, если бы не такой грех.

— Это был тот закат, да? — спросил Ромиар, и я внутренне вздрогнул. — Мне говорила старая эльфиорка, что в тот день из тебя наконец удалось выбить скверные мысли.

Я сглотнул и, не смея поднимать головы, кивнул. Пряный запах цветущих яблонь, колея под лунным светом, лай собак, множество Охарс у дверей домов, острые камешки под босыми ногами…

— Он волок меня за волосы и созывал всех из домов. По его указанию на берегу реки развели костер и вбили два столба. Матушка плакала, стыдила меня и спрашивала, доволен ли я теперь своим длинным языком. Они собрали всех, отец принес пенек и велел встать на него, а затем просил повторить, что я говорил ему.

— Они секли тебя.

— Не только. Я умолял его остановиться, но старики говорили, что скверна должна выйти с кровью.

Глава 17. Ритуал Ярости. Внутренние оковы Аня

Пробуждались васоверги всегда затемно и как заведенные шли на улицу встречать рассвет. Удовлетворяя собственное любопытство, я иногда наблюдала за ними, но зрелище было мало интересным. Рогатые рассаживались на расстоянии друг от друга на землю, устраивались удобнее и молча встречали рассвет. Как только кромка огненного диска отрывалась от горизонта, мужчины на своем языке благодарили солнце и расходились по делам.

Это утро наступило гораздо раньше…

Меня подняли ночью — за окном еще ярко мерцали звезды — и сразу всунули в руки что-то холодное и мокрое. В камине тлели угли, на стенах чадили факелы. Под скудным светом удалось разглядеть на ладони ни то разваренный бобовый стручок, ни то жирного богомола. Под скользкой кожицей виднелись и вроде бы шарики бобов, и странная консистенция зеленого цвета. Рыбья икра? Зеленая?

— Ешь, — приказал Дарок, стоя неподалеку и вооружаясь. — Оно горькое и противное, но ты должна проглотить.

Я окинула всех присутствующих в комнате внимательным взглядом. В это мгновение Архаг как раз вытаскивал из склянки такую же ерундовину. Стараясь не уронить, уложил на ладонь и быстро опрокинул в рот. Зажмурился, сжал кулаки и передернулся, как зверь от воды.

Недолго думая, я повторила его подвиг. Горло свело, словно в него засыпали ментола, рот онемел, меня пробрал озноб.

— Это поможет, — с улыбкой сообщил Дарок, пока я старательно дышала через нос — даже легкие разболелись, наполняясь ледяным воздухом. — Солнце не будет вредить тебе, но сможет проникнуть в тебя.

Я перевела для себя — неизвестная ерундовина должна защитить от солнечного удара.

Пока пережидала тошнотворные ощущения, Дарок ухватил со стола миску и подошел ко мне.

— Мое разрешение, — произнес он, пачкая толстые пальцы в алой жиже. — Не забыла?