По следам Штирлица и Мюллера

Уничтоженные структуры разведки восстанавливались далеко не сразу и не просто. Кого-то из сотрудников уже не было в живых, другие ушли из органов или переместились на иные должности. Леман по своему служебному положению знал, что в Берлине, в новом составе полпредства, появились и разведчики. Но прежних каналов для контактов с ними больше не существовало. Он пошел на чрезвычайно опасный шаг (кстати, полностью опровергающий версию о корыстных мотивах его работы). В июне 1940 г. он опустил в почтовый ящик советского полпредства письмо, адресованное военному атташе или его заместителю: «Я нахожусь в той же должности, которая известна Центру, и думаю, что я опять в состоянии работать так, что мои шефы будут довольны мной… Если я не получу никакого ответа, то буду считать, что не представляю теперь никакой ценности и меня не используют на работе. Моя дальнейшая работа в гестапо также потеряет тогда всякий смысл».

Проверили, нашли Зарубина — и встречу с Леманом организовал заместитель резидента в Берлине Александр Коротков. Высочайшую ценность агента отметил и подчеркнул лично Берия. 9 сентября 1940 г. он указал Короткову: «Никаких специальных заданий Брайтенбаху давать не следует. Нужно брать пока все, что находится в непосредственных его возможностях, и, кроме того, все, что он будет знать о работе различных разведок против СССР в виде документов и личных докладов источника». Для непосредственных контактов с Леманом был определен молодой сотрудник НКВД Борис Журавлев. Он получал материалы, фотографировал и возвращал «дядюшке Вилли» до того, как он наутро выйдет на службу.

А знал «Брайтенбах» много. Он служил в подразделении гестапо IVЕ (контрразведка). Передал образцы шифрограмм, ключи кодирования, и специалисты в Москве смогли получить в свое распоряжение шифры «Ферншпрух» и «Функшпрух», которыми пользовалось гестапо для телеграфных и радиосообщений со своими организациями в Германии и за рубежом. Передал доклад Гейдриха Гитлеру «О советской подрывной деятельности против Германии». В марте 1941 г. советская разведка получила материалы о структурах абвера, нацеленных против Советского Союза. Леман предупредил и о предстоящем вторжении в Югославию. Его донесения в архивах госбезопасности составили 14 объемных томов.

А 19 июня, нарушив все правила конспирации, «Брайтенбах» позвонил по телефону прямо в полпредство и потребовал немедленной встречи с Журавлевым. Вечером они увиделись на окраине Берлина, и Леман рассказал, что нападение начнется 22 июня в 3 часа утра. Донесение через посла Деканозова срочно ушло в Москву. Эта встреча была последней. Полпредство покинуло Германию. Связи с Центром не стало. Учитывая особую важность такого агента, на него не выводили членов организаций Шульце-Бойзена и Треппера. Готовили операцию, как считалось, более надежную.

В ночь на 5 августа 1942 г. под Брянском, в районе действия партизан, выбросили двух парашютистов, Альберта Хесслера («Франц») и Роберта Барта («Бек»). Оба были немецкими коммунистами, оба служили в армии и сдались в плен, согласившись работать на русских. Их обучили радиоделу, шифровке, у них имелись радиопередатчики дальнего радиуса действия, элементы питания. Задания им утверждал сам Берия. Под видом солдат, едущих в отпуск, они должны были через Белоруссию и Польшу добраться до Берлина. Хесслеру предстояло наладить связь с группой Шульце-Бойзена, а Барту — с Леманом.

Документы у них были хорошими, путешествие обошлось без неприятных приключений. Но советская разведка не знала — в Германии брали на учет всех солдат, дезертировавших или пропавших без вести. О них извещалась полиция в местах, где они могут появиться. А за группой Шульце-Бойзена уже следило гестапо. Солдат, мелькавший вблизи выявленных адресов, обратил на себя внимание и тоже был взят под наблюдение. Определили, что у него есть товарищ. В конце сентября Хесслера арестовали. Он вел себя стойко, выдержал обычные и «усиленные» допросы, никаких показаний не давал.

А Барт некоторое время скрывался, виделся с женой и сыном, трижды связывался с Москвой и передавал, что у него все благополучно. Но его супруга болела, врач, присланный из гестапо, устроил ее в «хорошую» частную клинику — где персонал был связан с тайной полицией. 9 октября муж пришел навестить ее и был схвачен. Он оказался гораздо более податливым, чем Хесслер. На него нажали, пригрозили, что за его измену ответят жена и ребенок, и Барт согласился сотрудничать. Под руководством специалиста РСХА Томаса Амплетцера было решено использовать его в радиоигре. 14 октября «Бек» вышел в эфир под контролем.