По следам Штирлица и Мюллера

Впоследствии он утверждал, что передал условный сигнал провала. Советские сотрудники Центра отрицали это. Впрочем, от московских радистов известно, что Барт вообще плохо работал на ключе, во всех передачах сбивался и путался, его радиограммы неоднократно запрашивали повторить (в плен он сдался в марте 1942 г. — времени на обучение было совсем не много). Как обстояло дело на самом деле, сейчас уже трудно судить. То ли сигнала тревоги все-таки не было. То ли его не приняли из-за каких-то помех в эфире и огрехов в передачах «Бека». Но результат стал трагическим. Радиообмен продолжался. В Москве убеждались, что у агента все хорошо, он обживается в Берлине, сумел надежно устроиться. Сочли, что можно приступать к главной задаче.

4 декабря Барту передали по радио пароль для встречи с «Брайтенбахом» и номер его домашнего телефона — 44-36-42. Когда узнали, кому он принадлежит, Мюллер, Шелленберг и Гиммлер оказались в полном шоке. Только что они получали взбучки от Гитлера за то, что долго не могут выловить русских разведчиков в Берлине. Вроде бы добились успеха, их поздравляли и благодарили. И вдруг выясняется, что агент работал в их собственном ведомстве! В «святая святых», контрразведке гестапо! Для руководства РСХА это попахивало слишком крутыми последствиями. Разгневанный фюрер был непредсказуем — слетали со своих постов фельдмаршалы, генералов разжаловали в рядовые, отдавали под суд. После кулуарных совещаний в предельно узком кругу было принято решение: Гитлеру вообще не докладывать. Похоронить расследование внутри РСХА.

Утром 11 декабря 1942 г. в квартире Лемана на Аллее Пренцлауэр, 137, зазвонил телефон. Он снял трубку. Неизвестный голос назвал ему пароль и назначил встречу. Леман вышел из дома — и исчез. В Москве вечером получили радиограмму «Бека». Он докладывал, что разговаривал с «Брайтенбахом» по телефону, обменялся паролями, условились встретиться, но тот не явился. В следующей передаче известил, что опять звонил, к телефону подошла жена и сказала — мужа нет дома.

29 января 1943 г. в служебном вестнике гестапо было опубликовано официальное сообщение: «Криминаль-инспектор Вилли Леман в декабре 1942 года отдал свою жизнь за Фюрера и Рейх». Истину скрыли даже от жены Лемана. Говорили, что пал на боевом посту, при проведении ответственной операции. Супруге и сослуживцам конфиденциально рассказывали, что он был срочно отправлен в Варшаву, в приступе диабета потерял сознание, выпал из поезда и разбился насмерть.

И только значительно позже, в своих мемуарах, Шелленберг признал, что Леман «за время своего сотрудничества с русскими… передал им столько обширного и важного материала, что мы вынуждены были во многих областях провести серьезную реорганизацию». Таким образом, один из прототипов Штирлица, в значительной мере близкий к его образу, погиб. К операциям 1945 г., отраженным в романе и фильме «Семнадцать мгновений весны», он отношения уже не имел. Но, как мы увидим, появились другие…

Глава 22 «Красная тройка»

Что ж, РСХА было страшным учреждением. Но даже здесь люди встречались совершенно разные. Мы это уже видели на примерах Лемана, или оберштурмфюрера СС Хайнемана, помогшего сотрудникам советского посольства. Были обычные служаки, считавшие, что они выполняют свой долг, обеспечивают безопасность родной страны, а при этом и себе приличную пенсию на старость. Были фанатики, оболваненные нацистской пропагандой. Были карьеристы, проходимцы, любители поживиться. Первый начальник гестапо Рудольф Дильс погорел на непорядках и злоупотреблениях в своем ведомстве, но злодеяний за ним не нашли. После войны его не включили в число нацистских преступников, и он работал в министерстве внутренних дел Нижней Саксонии.

Были и деятели с четко выраженными патологическими наклонностями, как Гейдрих. Причем он старался развивать такие же червоточинки и в других, угадывал их — и угадывал совершенно верно. Например, отправил экономиста и правоведа Отто Олендорфа в Россию «постажироваться» во главе айнзатцгруппы, и тот показал себя заправским палачом, уничтожил за год 90 тыс. человек. Да и скромные кабинетные барышни, включенные Гейдрихом в карательные подразделения, быстро осваивались с массовыми расстрелами, превращаясь в матерых эсэсовских «сук».

Шеллерберг в мемуарах в очень мягких тонах изобразил Гиммлера и самого себя — культурные, обходительные, миролюбивые. Описал, как еще летом 1942 г. летал в ставку рейхсфюрера в Житомире и вырыбатывал с ним проекты сепаратного мира: с тем чтобы оставить Германии Австрию и Судеты, а остальное возвратить. Хотя это явная ложь. Когда гитлеровские армии вышли к Кавказу и Волге, кому могли прийти в голову столь скромные запросы? И кто из немецких политиков и генералов, даже «оппозиционных», согласился бы с ними? Это же была вершина побед, пик успехов! Германия господствовала почти над всей Европой, с какой стати отдавать ее приобретения?