По следам снежного человека

Мы надеялись расспросить пастуха яков, обнаружившего на прошлой неделе свежие следы. Хижина оказалась пустой, от неизвестно откуда появившегося соседа мы узнали, что хозяин не вернется до четырех часов дня. Траверс вдоль правого берега Дуд-Коси до Мачермы даже у акклиматизировавшегося человека отнимает целый день, и мы решили двигаться дальше. След был слишком давним, и не стоило заниматься его изучением. По сравнению с ранним утром погода улучшилась, и мы с удивлением отметили, как быстро таял снег по мере того, как поднималось солнце.

В Нюбе Джералд и я уселись позавтракать под огромным каменистым выступом, откуда открывался изумительный вид на возвышавшуюся в другом конце долины вершину Кангтеги, склон которой представлял собой мощные ледяные выступы, напоминавшие органные трубы. Менее приятным зрелищем были валы тумана, наползавшие на долину позади нас и уже слегка закрывшие деревья над базовым лагерем, еще недавно ясно различимые. Поэтому, не теряя времени, мы двинулись дальше; в спешке Джералд оставил на камне, служившем обеденным столом, наш единственный нож для консервных банок. До пастушьей хижины в Мачерме мы добрались, чуть-чуть опередив клубящийся туман. Топлива было вполне достаточно, и мы уютно провели вечер у приятно горевшего костра из веток карликового можжевельника. В шесть часов я опять связался по радио с лагерем. Но на этот раз, хотя я слышал лагерный передатчик, меня уже не слышали, что вызывало некоторую тревогу. Говорил со мной Бис, из этого я сделал вывод, что остальные партии уже покинули лагерь. Несмотря на костер, который мы все время поддерживали, ночью нам было очень холодно.

На следующее утро мы снова встали рано, преисполненные радостных надежд, так как впервые вступали в неисследованные области. Я рассчитывал даже за день добраться до Дуд-Покхари, но вскоре выяснилось, что такая задача непосильна. Рано утром туман оставался очень густым, а когда взошло солнце, он полностью не рассеялся. Теперь мы находились значительно выше, чем накануне, и русло Дуд-Коси лежало по меньшей мере на триста метров ниже нас. Мы были на высоте примерно 5000 метров. Снег, выпавший за последние недели, совершенно растаял, как и в низовьях долины, но сейчас снова начался снегопад.

Перед тем как пуститься в путь, я позвал Анга Тсеринга и велел ему объявить всем, что заплачу премию в 100 непальских рупий (5 ф. ст.) первому, кто обнаружит подлинный след йети. Возможно, это был опрометчивый шаг, ибо мне пришлось платить уже через двадцать минут. За деревушкой мы обогнули невспаханный край поля и при почти полном отсутствии видимости начали крутой траверс, продолжая идти вверх по правому берегу реки, как вдруг Анг Тсеринг, снова взявший нелегкую обязанность прокладывать путь, замер на месте. К этому времени мы наполовину пересекли склон, лежавший в тени и потому покрытый глубоким снегом. Метрах в двух ниже тропы и параллельно ей виднелась линия следов, которые вели к низовью долины. Они выделялись совершенно отчетливо, несмотря на покрывавший их снег. Насколько мы могли судить, следы были примерно трехдневной давности. Ничего похожего на них мне прежде никогда не приходилось видеть. На следах все еще сохранился ясный отпечаток одного большого пальца и по меньшей мере, трех маленьких. Приняв во внимание, что следы расплылись, мы определили их длину в 22–23 сантиметра, а ширину, вероятно, в 10–13 сантиметров. Длину шага можно было точно измерить, и она повсюду оказалась равной 68 сантиметрам. Общее впечатление было такое, что следы, хотя они и были меньше по размерам, в остальном полностью соответствовали тем, которые сфотографировал в 1951 г. Шиптон.

И Джералд, и я не сомневались в их принадлежности двуногому. Анг Тсеринг, вероятно самый пожилой и опытный из всех шерпов-сирдаров, сразу же признал в них следы йети, и его мнение немедленно подтвердили Анг Тилай, единственный из наших людей, видевший того, кого мы искали, а также Дану и Норбу, которые, как они утверждали, видели следы йети раньше. Вознаграждение должно было достаться Ангу Тсерингу, наиболее богатому из сопровождавших нас шерпов. Но самый факт, что никто из них не выразил сомнения по поводу находки Анга Тсеринга и решительно все подтверждали ее подлинность, не рассчитывая на вознаграждение для себя, доказывал, думается мне, бесспорность следов.

Это событие вызвало большое волнение и смятение среди шерпов. На несколько мгновений возникла суматоха; находившиеся сзади кричали «Вперед!», а стоявшие спереди кричали «Назад!». Зрелище было жуткое: призрачные клочья тумана клубились вокруг нас; он то рассеивался, и мы начинали видеть вокруг себя на сто шагов, то снова настолько сгущался, что мы едва различали друг друга. Пройдя некоторое расстояние назад по пройденному пути, мы достигли места, где йети или какое-то другое существо направился прямо вниз по склону к руслу реки. Следы были старые и, спускаясь по ним, мы неизбежно потеряли бы их, так как ниже снег сошел. Поэтому мы вернулись туда, откуда начинались следы.