По следам старых грехов

И тут он, невзирая на грозные окрики Игнатова, вскочил и почти бегом кинулся в прачечную. Там опрокинул корзину для грязного белья, вытащил спортивные штаны и футболку, в которых был роковым вечером в доме старухи.

— Вот! Смотрите! Это моя одежда! — тряс он перед Игнатовым, который тут же спустился с ним в цокольный этаж. — Можете провести сотни экспертиз. На ней нет и следа крови. Я ее даже не стирал. Не успел. Улетел в командировку. Что вообще за ерунда происходит?!

Майор молчал, внимательно ощупывая взглядом вещи, которыми тряс перед ним Миша. Затем вытащил из папки, с которой не расставался, пакет для вещдоков. Тряхнул им, расправляя. И потребовал от Миши положить туда вещи.

— Ну уж нет! — спрятал он штаны с футболкой за своей спиной. — Зовите сюда понятых, будем оформлять выемку по закону. Чтобы потом эти вещи ненароком вдруг не оказались вымазанными.

Майор был недоволен, что его так вот лихо щелкнули по носу. Но вынужден был подчиниться. Не Мише, нет, протоколу.

Понятых пригласили из дома через дорогу. Молодые супруги, только что выбравшиеся из собственного бассейна, еле успели переодеться в сухую одежду. Они без конца шушукались и таращились на Мишу как на исчадие ада. Ему их симпатии были не нужны. Ему было нужно их свидетельство того, что на его вещах нет пятен крови. Подписав протокол, супружеская пара исчезла за воротами.

— Что-то есть еще ко мне, майор? Я после перелета, устал.

Ему не терпелось выпроводить следователя. Хотелось остаться в тишине и одиночестве и как следует подумать.

— Еще кое-что есть, Михаил Степанович. Еще есть вопросы. И было бы лучше, если бы я вам их задал в отделе.

— Если вы хотите меня задержать, предъявите обвинение.

Миша крепко сжал челюсти, чтобы не накричать, и очень недвусмысленно теснил Игнатова к выходу.

— Я могу задержать вас на семьдесят два часа, до выяснения, — вяло огрызнулся тот, сделав назад пару шагов.

— Мы все выяснили, разве нет? — Он стиснул за спиной ладони в замок. — На моих вещах нет крови. Ружье я отнес в кладовку, как и просила старуха. И да, раз уж зашло все так далеко, я понюхал дуло перед тем, как убрать ружье в сейф. Из него не стреляли. В тот вечер из него точно не стреляли.

Майор как-то быстро согласился, кивая. И признался, что экспертиза установила, что из этого ружья не стреляли последние несколько лет точно.

— Но что удивительно, Михаил. — Он снова изобразил улыбку одними губами. — На ружье нет ваших отпечатков пальцев. Как думаете, почему?

Да потому что он их сам стер, подчиняясь странному порыву. После того как понял, что из дула не пахнет пороховыми газами, сразу свои отпечатки и стер. Но признаваться в этом он ни за что не станет.

— Все вопросы к старухе. — Миша холодно смотрел на майора, тот, отступив на два шага, снова встал намертво. — Зачем она выманила меня к себе? Она же выманила, шарахнув чем-то похожим на выстрел. Зачем велела взять в руки ружье, из которого не стреляли? И что за ерунда с дарственной? Насколько я знаю, на мне не числится ее участок. Я только месяц назад оплатил налог на землю. Вы делали запрос в Росреестр? Там подтвердили, что я владею той землей?

По тому, каким тоскливым сделалось выражение невзрачного лица Игнатова, Миша понял: никаких запросов они не делали. Нашли бумаги в шкафах старухи и успокоились.

— Вы пришли ко мне с фальшивкой, решив, что можете так вот запросто сворачивать мне кровь?! — Миша рассвирепел. — На каком, мать вашу, майор, основании?!

Игнатов сердито сжал губы, уставившись на Мишу впервые открыто и с нескрываемой неприязнью. Видимо, размышлял, предъявить тому за грубость или нет? И тут же снова полез в папку, порылся там и вытащил несколько цветных фотографий.

— На том основании, гражданин Ардин, что на этих фото точно вы. И тут ваши действия выглядят не столь безобидно, как в холле соседнего дома, по которому вы разгуливаете с ружьем в руках. Не хотите взглянуть?

Даже если бы Миша и не хотел, майор не оставил ему выбора, сунув фото ему за вырез рубашки. Руки-то он по-прежнему держал за спиной. Взяв в руки фотографии и полистав их, он поднял совершенно безумный взгляд на майора. И единственное, что сумел выговорить, это длинное ругательство.

Глава 4

Такого скверного дела, которым наградило его завершающееся лето, на его памяти не было. Совсем никогда не было! Какой-то просто безумный триллер, от него кровь стынет в жилах, и ты не знаешь, кто дальше станет жертвой, а кто убийцей.

Игнат сидел за кухонным столом за холостяцким завтраком из трех пережаренных яиц, подгоревших тостов и чашки несладкого жидкого кофе. Крепкий кофе он не мог себе позволить. Точнее — его здоровье ему не позволяло. А кофе по утрам остро хотелось. Вот и разжижал его кипятком до состояния прозрачности. Ничего, привык. И к яичнице, неприятно хрустевшей по краям, привык. К подгоревшим тостам тоже.