По следам тунгусской катастрофы

Справа — высотка, слева — болото. Пейзаж обычен. Только вывал Куликовский, повинуясь закону «радиальности», повернулся корнями на юг. Идем час, другой. Кажется, пройдено уже десять километров, а Кимчу все нет. Тоже явление обычное. Движение по азимуту — (движение по прямой. Но эта прямая, как правило, длиннее «кривой» тропы и, главное, требует больше сил и времени. То обходишь, то преодолеваешь какие-либо препятствия. Идем под уклон — видимо, где-то рядом река. Появляются более толстые деревья — лиственница, сосны.

Вот и Кимчу.

Каждая таежная речка имеет свое лицо. Хушма — веселая, игривая, жизнерадостная, она то пляшет на перекатах, то останавливается на минуту, чтоб полюбоваться красивым обрывом, и вновь резво бежит, ворча на камни, извиваясь вдали серебристой змейкой.

Кимчу — река спокойная, задумчивая. Медленно, с достоинством несет она свои воды меж густо заросших берегов. И это величественное спокойствие, медлительность — признак не слабости, а силы. Так и люди. Один прыгает, мечется, хватается за десятки дел, ни одного не кончает и снова шумит, шумит… Другой медленно, но верно идет своей дорогой, его не соблазняют красивые пейзажи по пути, ничто не колеблет спокойной и твердой уверенности. Есть дорога, есть цель. Иди. И он идет.

Ищем брод. Комары не рекомендуют раздеваться. Иду, засучив брюки. Мелко. Только у противоположного берега глубина по пояс. Берег обрывистый. Наклонно лежит толстое замшелое бревно. Конец его свисает над рекой. Переправляться можно. Возвращаюсь за грузом и снова к бревну. Но что просто налегке, сложно с рюкзаком. Широкий шаг, одна нога на бревне, другая — на дне. Резкий толчок, мох не выдерживает тяжести, сползает в воду, и, не успев опомниться, очутился по шею в реке. Теперь уже вода не страшна! Галина налегке перебирается по бревну на берег, быстро передаю ей вещи и начинаю переодеваться. Прохладно! Ставим палатку, разжигаем костер. Место глухое. Справа и слева лежат полутораметровые стволы вывала, густой подлесок. Чаща… Не терпится провести замеры радиоактивности золы. Но до утра лучше не пробовать — можно прожечь счетчик.

Утром — первое дело — замер. Результат интересен: и почва, и листья, и зола, и угли дают фоновые цифры. Если у Изб в золе радиометр зашкаливал на 1 диапазоне, то здесь никаких особенностей. 20–25 делений. Любопытно. Собираемся и идем на высотку. Замеры снова дают фоновые цифры. Если в центре 50–60 и даже 80 делений были не редкостью, то здесь больше 40 прибор не показывает нигде. Усиленно выискиваем «радиолюбивые» растения. Ольха, береза, ягель. Нет. На расстоянии десяти километров к северу от Изб нет никакого повышения радиоактивности. Еще и еще бродим по склонам. Замеры ответственные. Ошибиться нельзя. Ведь этот небольшой выход — все, что мы знаем о северном профиле. Но прибор упрямо твердит — фон… фон… фон.

Галина тем временем с мешочками ползает по склонам и «берет пробы», я разжигаю костер, другой, третий. Нужна зола различных пород деревьев с северного и южного склонов. Сырые чурки горят неважно, приходится расщеплять их на тоненькие лучинки. Только костер из сухостоя пылает вовсю. Но вскоре начинается противный дождь. Костры из сырых щепок гаснут один за другим. Делать нечего — лезем в палатку.

Сидим. Беседуем. Вначале о делах текущих, потом о прошедших, о будущих, о строении атомного ядра и полупроводниках, о международной жизни, от которой отстали на месяц, и о… да, собственно говоря, обо всем, кроме лирики. Это тема запретная. А впрочем, можно говорить и о лирике, и о любви, и о чем только душе угодно. Это только некоторые начинающие туристы из числа пижонов считают, что в тайге все позволено. Да не в меру заботливые мамаши боятся, как бы не обидели в походе их дочку.

Действительно, в походе, во время полевой работы и ребята и девчата едят из одного котелка, иногда одной ложкой, пьют одной кружкой, спят в одной палатке. И это сближает всех. Но сближает как товарищей, занятых одним делом, идущих к единой цели одной дорогой. А пижоны — пижонов в тайге нет. Их маршруты не выходят за пределы ресторанов, танцулек, и с природой они сталкиваются разве что в городском саду. Так что, уважаемые папы и мамы, не бойтесь, если ваша дочь идет в сложный поход, где ей придется, может быть, неделями быть одной среди ребят. Это — товарищи, они не обидят. А вот насчет танцев, вечеров, ресторанов — подумайте — ей богу, они опаснее в этом смысле, чем десятки туристских походов.

…А дождь все льет. Галина, свернувшись клубочком, дремлет. Барабанная дробь дождя по крыше палатки напоминает какую-то дьявольскую симфонию, меняющую свой темп и ритм с каждым порывом ветра. Время от времени палатка озаряется отблесками молний, и в звуковое оформление концерта врываются звуки литавр.