По следу Атсхала. Проклятие

Целиком уйдя в свои мысли и с трудом воспринимая происходящее, Мордок бездумно взял кем-то протянутый факел. Едва пальцы обжали тёплое древко, что-то в окрестностях неуловимо изменилось. Над землёй пролетела зыбкая тень большого крыла.

Ничего не замечая, селяне всё ближе придвигались к крылечку и угрожающе потрясали оружием в нетерпении пустить его в ход. Не выдержав, первые ряды устремились вперёд.

– Безумцы!! – шагнула навстречу Наринга.

И толпа отшатнулась под напором невидимой силы. По лицу знахарки косо прошла опасная тьма. В глазах полыхнул огонь. Сталкиваясь и оступаясь, жители в страхе подались назад.

– Пожалеете! – прокричала старуха. И, пронзая толпу яростным взглядом, громко пророкотала: – Ибо не ведомо вам!.. Настоящее!.. Проклятие!..

Потрясённые селяне застыли на месте. На их глазах знахарка полностью преобразилась. Теперь перед ними стояло порождение иной стороны.

– Страшным злом покроет себя Грейстоун! – вещала старуха. – Вы сами его призываете. Возмездие ждать себя не заставит. Любой, кто выступит против Атсхала, главным гостем пройдёт на пиру у восставшего демона. А тебя… – она глянула на старшего Мордока, – за чёрную твою неблагодарность ждёт особая честь. Заплатишь! Сошедший с гор придёт за каждым, рождённым под знаком зверя! Ланс положит начало проклятию. Он будет первым!

Пальцы Магнуса разжались, и факел упал на землю. С презрением плюнув в сторону главного охотника, Наринга обвела притихшую толпу яростно полыхающим взглядом.

– Не слушайте ведьму! – прилетело из дальних рядов. – Заговорит! Не смотрите твари в глаза.

Толпа ожила, скинула оцепенение. Мимо Магнуса, толкаясь и напирая, задвигались односельчане. Не желая больше слушать изрыгаемые бесовской глоткой проклятия, они втолкнули Нарингу в дом. Подпёрли дверь тяжёлыми чурбаками и густо обложили стены хворостом. Со всех сторон полетели горящие факелы. Ревущее пламя махом охватило ветхую избушку, и, взвихряясь клубами, в небо потянулся столб чёрного дыма.

– Смотрите! – выкрикнул молодой звонкий голос.

Селяне запрокинули головы. За огненными языками, жадно облизывающими старое дерево, что-то вылезло из печной трубы. В окружении дымного облака на крышу выбрался здоровенный вздыбленный кот. Полоснув горящими глазами по охнувшей толпе, он спрыгнул на землю и стремглав кинулся в лес. Тёмное облако тотчас раскололось и разлетелось тенями.

С вершин деревьев сорвалось поднятое вороньё и со зловещим карканьем закружило над болотом. По стене леса, мешаясь с багряными отсветами, заметались корявые силуэты. Чёрный дым взвился над заревом и, перекрывая рёв пылающего огня, с высоты раздался демонический хохот.

Опустошённый Мордок опустил голову и вздрогнул. За спинами палачей с ужасом в глазах стоял Ланс.

Чувствуя тяжёлую поступь неотвратимой беды, Магнус глядел на сына и сквозь чудовищные звуки сотворённого зла ясно слышал голос сотрясаемых гневом гор: Он! Будет! Первым!

…

К утру на стылую землю тонким слоем улёгся снег. Жирная копоть, раздуваемая ветром с останков пожарища, мешалась с чадом утихающих костров и долго кружила в воздухе, медленно оседая на девственно-белое покрывало. Три дня ветер носил по округе запах гари, за котором едва угадывался фантомный аромат болотной травы.

Неожиданно Грейстоун примолк. Каждый, кто кинул горящий факел в избу с запертой жертвой, долго не решался выходить на улицу. Жители словно очнулись от наведённого морока и осознали, что сотворили. Раскаялся ли хоть один из них?.. Трагедию не обсуждали. Старались забыть. Как старались забыть давно постылую всем Нарингу и собственную жестокость.

Но не забыли Атсхалы. Той тёмной осенней ночью устами пророчицы они провозгласили свою волю, посулив Грейстоуну наступление тяжёлых времён.

ЧАСТЬ 4. Легенда Атсхалии: зарождение

Глава 23

– Не ходила бы ты никуда. – Ланс бережно убрал светлую прядку со лба Гретхен и заправил под толстый шерстяной платок. – В окружных лесах серому зверью сейчас вольготно. А тря дня тому назад Дакота сразу за Студёной барса видал.

– Ничего со мной не случится, – заверила девушка. – Я слова особенные знаю, они дух зверя отгоняют. Меня бабка в детстве научила.

Мордок вздохнул.

– Бабка научила, – обмахнул он с плеч Гретхен снежинки. Ненадолго прижав милую к груди, он отстранился и серьёзно посмотрел в сияющие глаза. – Запретить я тебе сейчас не могу. Но пообещай, что будешь осторожна и вернёшься засветло. Вот сейчас и пообещай.

– Обещаю.

Улыбнувшись, она обхватила Ланса за талию и склонила голову ему на плечо. Мордок прижался щекой к её тёплому лбу.

Грейстоун медленно погружался в вечернюю синь. В домах зажигался тусклый свет, расплываясь в туманной пелене рассеянными жёлтыми пятнами.

– Теперь до лета ждать придётся, – с грустью проговорила Гретхен.

Губы Ланса тронула невесёлая улыбка:

– Ничего не поделаешь. Но что наша беда, у других вон горя не оберёшься.

– Страшно подумать.

Издали прилетел скупой одиночный звон. Подхваченный ветром, он прошёлся над крышами и улетел тревогой в вечернее небо.

Звон повторился…

Раздался снова…