По следу крови

Жители деревень, журналисты и вся страна восхищались благородством родителей юноши, которые даже и не думали подавать иск за арест и тюремное заключение или требовать компенсацию.

Через три дня после освобождения рабочего его адвокат Вальтер Берри заявил «Лестер Мёркьюри»:

— Родители юноши считают, что полиция действовала в рамках закона, и не имеют к ней никаких претензий.

Зная, что редкий адвокат выступает на стороне полиции, журналисты поинтересовались у Берри, что он сам советовал родителям обвиняемого. Адвокат отказался отвечать на вопрос, сочтя его неэтичным. Но добавил, что родители подзащитного полностью удовлетворены тем, как полиция вела это дело.

На самом же деле все объяснялось просто; следователи передали родителям письменную копию показаний сына. Отец и мать долго не могли прийти в себя от потрясения, вызванного признаниями мальчишки, и решили, что отказ полиции выдвигать обвинения по многочисленным сексуальным «проступкам» их сына, особенно по вполне подсудному делу о девятилетней девочке, будет для них неплохим quid pro quo.

На работу в больницу парень не вернулся. Очень долго он вообще не выходил на улицу. Мать беспокоилась, что он целыми днями сидит дома, как в тюрьме.

— Так он, чего доброго, сойдет с катушек, — сказала она мужу, словно не понимая, что с их сыном это произошло уже давно.

— Он боится выходить из дома, — сказал отец. — Надо купить ему птичку.

Они принесли сыну черного, как ворон, попугая. Мальчишка полюбил его и назвал Дасти.

Когда же сын все-таки куда-то выбирался, его обязательно сопровождал кто-то из родителей. Они опасались, как бы паренька не обидел кто-нибудь из прохожих, думая, что он — убийца.

— Я теперь всегда буду с мамой или папой, — заявил он в телеинтервью с разрешения отца.

Несколько месяцев он слушал музыку, копался в моторах и болтал с Дасти. Потом у него взяли еще одно интервью, спросив, как он чувствовал себя в заключении, и он, взглянув на отца, сказал:

— Там было неплохо.

Отец тут же прервал его, попытавшись объяснить, что именно имел в виду его сын; мальчик замолчал, поняв свою ошибку, и, когда отец выговорился, примирительно добавил:

— Да, кормили там неважно. Но если их не трогать, то и они тебя не тронут.

О будущем он говорил очень неопределенно.

— Я не могу найти работу, хотя я не убийца. Я ничего не сделал, но от меня все шарахаются.

Он уткнулся носом и губами в Дасти, мурлыча как кошка. Затем, покосившись на отца, по его кивку добавил:

— Мне не осталось ничего, кроме как сидеть дома, читать газеты и слушать радио. Слава богу, меня оставили в покое. И на том спасибо.

Он улыбнулся своей загадочно-глупой улыбкой и замурлыкал в черное крыло Дасти.

* * *

Доктор Алек Джефрис не знал, куда деваться от журналистов. После того как он побывал в Вирджинии, посетив тренировочный центр ФБР в Квонтико, его лицо стало мелькать в журналах по всему свету.

Метод генной дактилоскопии превратился в товар в 1987 году, когда химический гигант «Ай-Си-Ай» открыл центр тестирования в Чешире. На вопрос, есть ли у него шанс стать столь же богатым, как и знаменитым, тридцатишестилетний генетик только пожал плечами, как и подобает настоящему ученому. Но от известности он явно не бежал, хотя, конечно, сохранял свое «лицо» — пуловер с воротом под горло и самокрутка из «Голден Вирджиния».

Алек Джефрис заслужил и богатство, и известность. Его открытие революционизировало судебную экспертизу и обеспечило выход во многие другие области науки и практической медицины.

А после того как его стали узнавать в магазинах и пабах, указывая на него пальцем со словами «а вон и наш генетик», Джефрис понял, что жизнь его изменилась окончательно.

* * *

Эдди и Кэт Иствуды все-таки уехали из Лестершира и начали новую жизнь в Линкольншире, лишь изредка навещая старых друзей и могилу Линды.

Но после возобновления дела журналисты отыскали их и на новом месте, и все началось сначала. Эдди выступил с очередным заявлением под броским заголовком «Найдите убийцу и покончите с этим адом».

С возобновлением расследования в доме Эшуортов, все еще соблюдавших траур, тоже произошли изменения. Барбару вдруг стали мучить приступы страха, и темными ночами она видела убийцу в окне. У него были красные безумные глаза. И утром она боялась открывать занавески. Она не знала, что лучше — распахнуть их одним резким движением или сперва посмотреть в щелку.

Однажды ночью она видела сон, который стал приходить к ней все чаще и чаще. Ей снилось, что она торопливо бежит по пешеходному мосту через Тен-Паунд-лейн, где, по их с Робином совету, часто ходила Дон. И вот по этому мосту за Барбарой бежит устрашающая фигура с дикими глазами. Но это не тот человек, которого она видела в окне. Он похож на молодого панка с волосами «бобриком», фоторобот которого показывали во время расследования убийства Линды Манн.