По следу некромантки (СИ)

Накануне выпал снег, но уже с утра подтаял. К середине дня мороз не вернулся, и Миена, пока шла через поле, прямо-таки упарилась в своём в толстом пальто. Ближе к облепленным домами холмикам она додумалась снять капюшон и расстегнуть пару верхних пуговиц.

Ворона в здешних краях славилась неустойчивой погодой, но Миена чувствовала, что это последние удавшиеся проказы южных ветров: зима вот-вот возьмётся за своё дело всерьёз и прогонит все воспоминания о тепле. Пока же пришлось помучиться: под снежной кашеобразной массой, прилипавшей к сапогам, было скользко, и ноги то и дело норовили разъехаться в разные стороны.

Горкино было достаточно большим селом, и после того, как заканчивались полевые работы, становилось почти таким же людным, как город. Особенно много народу шлялось по торговой (по факту — единственной) улице, куда как раз отправилась Миена. Здесь снег, не чета полевому, был серым и мокрым, чуть темнее распахнутого над селом пасмурного неба. Вдоль заборов сидели люди: кто на дощечках, кто на табуреточках, разложив перед собой товары. Торговцы поопытнее или позажиточнее приходили сюда со специальными самодельными конструкциями: тут тебе сразу и прилавок, и навес, или же просто каркас для оного, куда можно положить толстую ткань либо коровью шкуру. За заборами темнели стены хлевов и амбаров: фасады домов на торговую улицу редко выходили. Кому охота слушать гвалт, который иной раз здесь стоит?

Вот и сейчас умудрились сцепиться. Заезжий купец, торговавший прямо с телеги, вызывал острое недовольство других торговцев. Не нравилось им, что гость расположился здесь вместе с лошадью и всем своим скарбом. Телега практически не загораживала проход — но это «практически» никого не устраивало, к тому же повозка была тут как бельмо на глазу. Во влажный воздух вплетался запах навоза, а связка сена, которую время от времени подъедала флегматичная каурая лошадь, уже давно перестала быть связкой и разметалась по всей улице, что, конечно, тоже послужило поводом для придирок. Вообще-то купцы чаще приезжали во время каких-нибудь ярмарок, когда к селу стекались люди с окрестных деревень, но иногда заглядывали и случайно, по дороге в Тиугар или Дальновейск — или наоборот.

— …Отвёл бы к трактиру свою скотину, там коновязь есть! — возмущалась средних лет женщина, расположившаяся неподалёку от телеги. Её товар — вязаные носки и шали — лежал на обыкновенных, застеленных тканью ящиках, и рядом с развалами яркой готовой одежды, представленной на телеге купца, смотрелся весьма жалко. А вернее, не смотрелся вообще.

— Да, давай, расскажи, куда мне ходить! — Купец, даром, что приезжий, вёл себя по-хозяйски. — Лучше б за товаром глядела, прохиндейка старая, вон у тебя хвост в луже!

Кончик пуховой шали и правда свесился в подтаявший снег. Но в селе такие мелочи мало кого волновали: высохнет.

— Это я-то старая?! — Женщина аж привстала от возмущения. — А ну, пошёл вон отседова, мы тебя в Горкино не звали!

Товарки, дальше по ряду, одобрительно забурчали, но хватать и выпроваживать наглого обладателя лошади никто не спешил. Кузнец, что стоял за самодельным прилавком напротив честной компании, сделал вид, что происходящее его вообще не касается ни в какой степени, хотя с такой крепкой фигурой и пудовыми кулачищами мог бы справиться с нахальным приезжим в два счёта.

Бурчание стихло, когда Миена, прижимая к себе слегка потяжелевший мешок, дошла до конца улицы, где и разгорался сыр-бор. И женщины, и кузнец косились на некромантку немного со страхом, немного с неприязнью. Только купец, который не знал, кто она такая, оживился:

— Девушка, подходите: платьица, пальтишки, платочки, всё за полцены сегодня отдаю!

Вообще-то это очень вовремя, подумала Миена, вспомнив, что у Аряны с собой не было никакой сумки — а если и была, то пропала где-то по дороге вместе с содержимым.

Она подошла к телеге, начала рыться в вещах.

— В город едете? — спросила Миена.

— Нет, наоборот, — улыбнулся мужчина. — Вот уже полмесяца катаюсь по окрестным сёлам, пока совсем холода не наступили.

— И хорошо торговля идёт?

За время учёбы она привыкла, что каждая покупка на базаре должна непременно сопровождаться беседой. И городской купец почувствовал себя, наконец, в своей стихии, с охотой разливаясь соловьём и рассказывая, где и за сколько он распродал полушубки. Этот разговор был данью вежливости: Миена не особо вслушивалась в ответ на свой вопрос, прикидывая, подойдут ли Аряне тёплые женские штаны, которых в селе, разумеется, больше никто брать не будет, или окажутся большими?..

— Ресса на себя смотрит? — спросил купец, слезая с телеги, чтобы не мешать девушке разглядывать товар.

— Нет, у меня гостит… племянница. Вот думаю подобрать что-нибудь, а то ей здесь ходить не в чем…

— Ещё одно отродье в Горкино принесло, — не сдержалась какая-то торговка по соседству.