По следу Саламандры

Войдя в спальню, Клаус поставил банку у порога и закрыл ее, притворил дверь, сиял свой любимый плат и повесил его на деревянного болвана; на шар, венчающий спинку кровати повесил кепку, торопливо — нога об ногу, стянул короткие сапоги. и рухнул ничком на кровать, не раздеваясь. Впереди было несколько часов спокойного сна, каким спят только счастливые лишенные сомнений люди. Когда спустя несколько мгновений восходящее солнце зарумянило покрытый шрамами череп Клауса, бросая лучи через оконце над изголовьем, он уже спал.

* * *

Лена обратила внимание — оживленный сбор драгоценных трубочек закончен и начинается новое действо.

Появились откуда–то стулья и столики. Все собравшиеся рассаживались группами. Похоже было, что они собираются здесь остаться надолго.

Какие–то люди разносили еду и напитки.

На периферии собрания задымили передвижные печки и что–то вроде мангалов.

— У тебя еще много вопросов о нас, фейери, — тихо, чтобы никто не услышал, сказал Флай, — но для них сейчас не время. Лучше спрашивай о мире людей. Как видишь, этот мир не менее удивителен, чем крылья и полет.

Лена заглянула в глаза крылатого снизу вверх.

— Хорошо, — кивнула она.

— Мы не всегда были такими, — сказал Флай запросто, — фейери не всегда были похожи на людей. Мы очень изменились. В нашей крови есть способность меняться, приспосабливаться, подражать. Мы смогли скрываться среди людей, почти не отличаясь от них. Но скоро нам придется меняться вновь.

Лена почувствовала, что больше эту тему развивать не следует. Что–то жуткое чудилось ей в подробностях, которыми так удивительно охотно делился с нею Флай[18].

«Ладно, — подумала Лена, — у меня много вопросов. Много каверзных вопросов. Не меньше, чем у Турандот».

НЛО, случайная вспышка на экране радара или пролет летательного аппарата из одного мира в другой и обратно.

— Я НЛО! — сказала Лена…

Это вернуло ее к воспоминанию о том, как она сюда попала.

— Что? — переспросил Флай.

— Я НЛО. Вы тоже НЛО.

Флай ненадолго нахмурился.

Подошел лотошник и, улыбаясь, предложил чашки горячего напитка и крендельки. Флай взял напиток. Лена увидела на подносе вазочку со знакомыми уже леденцами.

— Конфетки, — обрадовалась она и потянулась к вазочке.

Лицо лотошника мгновенно прекратило улыбаться и вытянулось. Он попытался отодвинуть свой лоток подальше от девушки, не сводя с нее взгляда, исполненного возмущения и негодования. Но ловкая Лена уже запустила руку в горку конфет и половину горсти отправила в рот.

Флай недоуменно замер.

— Что? — не поняла такой реакции девушка, задорно хрустя леденцами.

— Кроме того, что употребление кенди–табс юной леди идет вразрез с заведенными в обществе порядками, — ответил Флай строго, — я просто не могу не предостеречь вас.

— От чего? Много сладкого вредно?

Флай набрал в легкие воздух и, сделав паузу, медленно выдохнул, прикрыв глаза.

— Будьте поосторожнее с кенди–табс. Взрослые мужчины, привычные к ним и контролирующие свое поведение в любых ситуациях, употребляют их с осторожностью. С разбором. И понемногу.

— Обещаю не обожраться! — засмеялась немедленно повеселевшая Лена.

Она чувствовала, что усталость улетучивается. Хотелось сделать что–то будоражащее, даже нахальное!

Ну что бы такого натворить? А то все тут такие чопорные такие степенные. На все–то вопросы у них есть ответы… Все–то у них по полочкам. А говорят–то все загадками, будто за дурочку считают. Я вам сейчас тут такую дурочку включу!

Наступил час славы для достойной госпожи Агнесс Гудвин Порп Куст. Она кликнула свой самодеятельный театр. Принцесса и рыцарь, джентльмены и дамы окружили ее. Кроме приехавших в красной машине вместе с мадам, подтянулись многочисленные добровольцы. Всех вновь охватило оживление.

Какие–то разыгравшиеся, вихляющиеся юноши раздавали всем желающим белые и красные балахоны. Добровольцы набрасывали эти балахоны на плечи поверх одежды и ловко закутывались в них, причем чувствовалось, что действие это для них привычно.

Трости, шляпы, перчатки, саквояжи и сумочки, ничуть не смущаясь, бросали в корзины, которые относились теми же молодыми весельчаками выше по склону и расставлялись в ряды.

Вскоре на пляже образовалась целая толпа в балахонах.

Красные и белые балахоны выстраивались в шеренги. Шеренги формировались в небольшие каре, да так ловко и толково, что становилось понятно: у мужчин сильны когда–то приобретенные навыки построения.

«НВП у них тут преподают как следует, без формализма!» — оценила Лена.

Она обратила внимание, что чередование красных и белых балахонов имеет какую–то систему — через один, через два, через три. Складывался какой–то ритмичный, бодрый, будто музыкальный рисунок. Непонятно, но воодушевляет.

— А что творится–то? — спросила Лена.

— Постарайтесь взять себя в руки и наблюдайте, — ласково сказал Флай.

Похоже, поведение Лены его больше не возмущало, а развлекало. Что–то он для себя понял и решил. Знать бы что?