По следу «Серого». Автобиографическая повесть (книга первая)

Поставь себя на мое место. Допустим, ты – Чурилов, а я – Демин. Я прибыл к тебе в роту. Все знают, что мы с тобой не только земляки, но и хорошо знакомы, кроме того, я друг твоего отца. Как посмотрят на меня твои, то есть мои, товарищи?

– Нормально посмотрят…

– Хорошо, следующий вопрос. А как ты будешь относиться ко мне? Как-то, по-особенному, выделяя меня среди других бойцов, то есть, делая мне послабления или построишь со мной отношения так же как и с другими?

– Конечно, так же как и с другими! – выпалил я. Именно эта мысль мне пришла в голову первой. – В честь чего я Вас буду выделять?

И тут понял, что увлеченный разговором, я совсем забыл о своих обидах, приведших меня сюда. Я как бы посмотрел на себя со стороны, отбросил свои эгоистические замашки.

– Ну, вот ты сам и ответил на свой вопрос! – рассмеялся политрук. – Ведь ты за этим приходил? Хотел узнать, почему это земляк так нагружает тебя работой? Ведь так?

– Так, – смущенно пробормотал я.

Мне вдруг стало стыдно за свои мысли. Больше говорить и спрашивать было нечего.

– Я все понял, товарищ политрук! Разрешите идти!

– Иди, Демин. Я рад, что у нас с тобой получился такой откровенный разговор.

Придя в подразделение, я рассказал о нашем разговоре своему товарищу, а затем написал обо всем отцу. Они с Чуриловым стали переписываться. Я старался не подводить отца и служил честно и добросовестно.

Условия жизни в лагере учебного полка были максимально приближены к фронтовым. Почти все наши командиры уже успели понюхать пороху на передовой, поэтому о войне знали не понаслышке. Они хотели, чтобы мы с первых дней своего обучения ощутили на себе все «прелести» походной, фронтовой жизни, чтобы потом мужественно и стойко переносить все ее тяготы и лишения там, в действующей Армии.

Жили мы в землянках и палатках. Штаб, хозяйственные помещения размешались в зданиях и складских постройках, а занятия проходили под навесом, где были врыты в землю столы и лавки. Там же созывались партийные и комсомольские собрания, читались лекции, проводились беседы. А в короткие минуты отдыха в классах мы писали свои письма родным.

Надо сказать, что это небольшое местечко под Тамбовом находилось в прифронтовой полосе: фашисты к тому времени заняли часть Воронежа, а передовая линия фронта проходила всего в 100—120 км от нас.

Враг уже стоял у стен Сталинграда. Планы немецко-фашистского командования на лето 1942 года были следующими: разгромить советские войска на юге страны; овладеть нефтяными районами Северного Кавказа, богатыми сельскохозяйственными районами Дона и Кубани; нарушить коммуникации, связывающие центр страны с Кавказом; создать условия для окончания войны в свою пользу. Постигшие врага неудачи в мае-июне 1942 года в Крыму, на воронежском направлении и в Донбассе немного отрезвили немцев, но не заставили полностью отказаться от дальнейшего осуществления своего гегемонистского плана.

Красная Армия готовилась дать свой решительный бой немецко-фашистским захватчикам у стен Сталинграда. Согласно распорядку дня, в определенное время мы ежедневно прослушивали сводки Совинформбюро, поэтому прекрасно представляли, что происходило на фронтах Великой Отечественной. А если мы в это время находились на занятиях в поле или в карауле, агитаторы записывали содержание сводок на бумагу и позже зачитывали их нам или вывешивали информационные бюллетени на специальных стендах. Каждый из нас рвался на фронт. Положение там продолжало оставаться сложным, напряженным и нестабильным. Под игом фашистов еще находились Прибалтика, Белоруссия, Украина, Молдавия, западные и южные области Российской Федерации.

VI. Боец Воронин

…Новое пополнение повели мыться в полевую баню.

Старшина позаботился о новеньком обмундировании. И когда нас подстригли «под ноль», мы стали выглядеть так однообразно, что без прежней одежды, шевелюр и чубов перестали узнавать друг друга. Форма на нас сидела мешковато, топорщилась. Складок на ней было больше, чем на теле бегемота. Но это было только в первые дни.

Командиры быстро привили нам навыки в обращении с гимнастеркой и портянками. Через несколько дней мы даже старались выглядеть несколько щеголевато, хотя по-прежнему углы плеч выпирали через ткань, а ремень впивался нам в живот, подчеркивая и без того худую фигуру.

Пока шел период нашего становления, командиры не теряли времени даром. Они вызывали каждого бойца в штабную землянку или палатку для проведения ознакомительных бесед. Разговоры велись на самые различные темы: о семье, довоенной работе, событиях на фронте.

Молодого бойца Воронина командир батальона старший лейтенант Мазилов и командир роты лейтенант Гарифуллин приметили сразу.

Они обратили внимание на живого, общительного по характеру, но в то же время неприметного из-за своей скромности паренька. Вокруг него всегда собирались другие бойцы. Где был Воронин, там всегда слышались смех, шутки, песни.

– Вот кто должен быть секретарем комсомольской организации пятой роты, – говорили между собой командиры. – Лучшей кандидатуры не найти.