По следу тигра

И подумал, что надо смотаться к этой конюшне прямо сейчас, посмотреть издалека что там происходит, но решил отложить все на завтра. Тем более что дышать сейчас снова можно только в респираторе, да и вообще утро вечера мудренее.

Полицейское оцепление, представленное единственным «уазиком», Максим заметил издалека, еще от развилки, на которой остановилась маршрутка. Он вышел, осмотрелся, вернулся немного назад, взял чуть левее, перепрыгнул через занесенную снегом канаву на утоптанную тропу. Постоял немного, посмотрел по сторонам. Да, место удобное, даже красивое. Березовый лес, за ним небольшая сосновая роща, и все это на берегу реки. Правда, портят картину неказистые, еле живые домишки за кривыми заборами, вплотную примыкающие к ограде открытого манежа, но это для господ строителей не проблема. Кого-то из жителей уговорят, кого-то купят, особо упрямых подожгут посреди ночи — и все, дело сделано. Да, не повезло ни хозяевам конюшни, ни больным детям: какие лошади, когда столько гектаров даром пропадает. Максим к конюшне двинулся огородами, обошел два домика, проскочил в проулок между ними и оказался у полуразрушенного забора. Отсюда вход в конюшню как на ладони, отлично просматривается и пустой манеж и пара сараев рядом. Полицейский Уазик остался с другой стороны, здесь все тихо и спокойно. Спокойствие, конечно, условное, его нарушают приглушенные расстоянием голоса людей, треск рации и собачий лай. Но никого не видно, не заметно и следов на свежем снегу. «Карантин», — так сказали вчера Марине. Наврали, конечно, но зачем? Чего гадать, надо пойти и самому посмотреть.

Максим бегом пересек открытое пространство, перемахнул ограду манежа и оказался у двойных дверей перед входом в конюшню. Он взялся за скобу ручки, потянул створку на себя. Изнутри пахнуло запахом конского пота, сена, навоза и кожи. И раздался странный звук, Максим не даже сразу понял, что это рычит здоровенная лохматая псина. Пес был настроен решительно, но считал своим долгом сначала предупредить гостя о своих намерениях, и только потом бросаться на чужака. Огромный черно-серый метис — помесь «кавказца» и другой крупной собаки оскалил клыки, шкура на морде собралась в «гармошку», уши прижались к голове.

— Тихо, тихо, — примирительно произнес Максим. — Молодец, умница.

Пес на приветствие не отреагировал, зарычал еще громче и чуть присел на задние лапы. Но прыгнуть не успел, его схватили за ошейник и оттащили назад, в тамбур между дверями. Кто-то проорал оттуда хриплым, готовым сорваться на истерику голосом:

— Что вам надо? Убирайтесь, или я буду стрелять!

Человек не блефовал, Максим отлично расслышал, как в двух шагах от него что-то коротко и глухо лязгнуло.

— Не стреляйте, пожалуйста! Я только узнать хотел, мне сказали, что тут запись… — тон был выбран неверный, человек за дверью отреагировал нервно:

— Какая запись, забудьте! И уходите отсюда, или я… — и осекся. Какую угрозу может представлять загнанный в ловушку человек? Смешно даже говорить об этом. Поэтому Максим дернул дверь за ручку на себя и шагнул в тамбур. Схваченный хозяином за ошейник, пес отлетел и рычал теперь из-за спины высокого, сильно сутулящегося человека. Одной рукой тот удерживал собаку, второй сжимал пневматическую винтовку. Из такой только по воробьям палить, а не свою собственность защищать, от собаки и то больше толку.

— Добрый день.

Человек с ружьем отступил, потащил за собой пса. Но отступил недалеко, уперся в стену, стукнул прикладом винтовки об пол.

— Что вам нужно? — еще раз повторил он, но уже на автопилоте, даже в полумраке было заметно, что человек держится на ногах из последних сил. Что-то тут произошло со вчерашнего дня, и это что-то очень нехорошо пахнет.

— Мне нужно знать, что здесь происходит. В ваших интересах рассказать мне все, как есть. Поверьте мне на слово — я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы все закончилось хорошо. Хорошо для вас, разумеется. И давайте пройдем внутрь, в конюшне в холодное время года нельзя долго держать двери открытыми. Лошади не любят сквозняков.

Не дожидаясь ответа, Максим закрыл первую дверь, потянул на себя за ручку створку второй. Пропустил хозяина конюшни вперед и следом за ним ступил на гулкий пол между денников. Справа пять, столько же слева. И почти все пустые, обитаемы только два из них. С дальнего конца прохода над дверью показалась светло-рыжая голова лошади с коротко подстриженной густой челкой, уставилась на гостя любопытными блестящими глазами. В другом деннике стояла кобыла с маленьким, полуторамесячным жеребенком. У него даже не изменился цвет шерстки, и светло-серый с головы до ног, как мышонок, малыш прятался за насторожившейся буланой матерью. Максим, чтобы не нервировать и без того беспокойно стригущую ушами кобылу, остановился.