По следу. Возвращение Ибадуллы

– Почему, в чем дело? – возмутился Клебановский, скрывая страх. – Меня знают, я в этом городе имею постоянное жительство, работаю.

– Идемте в отделение, гражданин, – сказал второй милиционер. – Вам там объяснят.

Отделение милиции было рядом, в помещении вокзала. Осмелевшая проводница и начальник поезда проникли вслед за приведшими Клебановского милиционерами. Они слышали, как дежурный лейтенант железнодорожной милиции приказал:

– Обыскать!.. – И тут же по телефону доложил кому-то с нескрываемым удовлетворением: – Клебановский взят! Куда его доставить?

Ударил второй звонок. Всплескивая руками от волнения и восторга, проводница помчалась к своему вагону, издалека делясь с напарницей:

– Арестовали! Арестовали! Кажется, тот! Страх-то какой! В одном вагоне с ним были!

Так закончились путешествия Клебановского. Еще с ночи бандита ждали в маленьком домике на окраине степного городка по адресу: Веселая улица, дом номер семь, ждали и на перроне вокзала. В другие места должны были быть разосланы его фотокарточки, которые уже готовились для размножения: организовывался розыск. Алонов опередил Клебановского. Избранный диверсантом план в лучшем для него случае мог привести его лишь в собственный дом.

Тревога, объявленная по линии железной дороги, была снята…

Главный хирург городской больницы, осматривая Алонова, лежащего на операционном столе, привычно внятно говорил через марлевую повязку:

– Спит. Всё в норме… Спит спокойно. Потеря крови и переутомление. Сколько он там гонялся за мерзавцами?.. Суток трое или четверо. Спрашивается: как он питался? Никак. Как спал? Не спал. А волнения? Отмобилизовал все ресурсы. Смотрите, как высох… А фигура у него хороша! Молодец! Отдохнет!.. Готовьте, но, чур, не будить!

Легчайшие прикосновения нежных рук освобождали голову Алонова от рубахи с запекшейся кровью, брили волосы, обмывали лицо. Открылась длинная рваная рана от лба через темя.

– Анестезия интрахеально!.. – командовал хирург. – Попробуем его не будить… Рауш! Вот так, отлично… – сказал он, когда Алонов чуть вздрогнул от наложенной маски со смесью эфира и хлороформа, употребляемой для экстренной наркотизации. – Смотрите, – продолжал хирург, накладывая швы. – Два миллиметра ниже и, видно, смелого пуля боится…

После окончания операции почти все врачи и многие сестры столпились в операционной. Необычайный случай нарушил строгую дисциплину. Всем хотелось увидеть Алонова.

Прислушиваясь к тихим, взволнованным восклицаниям женских голосов, хирург мыл руки. Глядя в зеркало, висящее над умывальником, он хитро подмигнул сам себе, улыбнулся и сказал:

– А все-таки у него кое-где на голове останутся плешинки. Придется ему сбоку проборчик делать и волосики подмазывать, а то девушки любить не будут. Да-а…

Хирургу ответил хор возмущенных женских голосов:

– Как вы можете так говорить! Вы совершенно ничего не понимаете в женщинах, ничего!..

***

Один из моих знакомых, доктор естественных наук, принимал участие в изучении нового вида саранчи. Я получил возможность увидеть и кубышки и зародыши. Я видел и самую саранчу, которой дали выплодиться для наблюдения.

Экземпляры опасных чудовищ, сохраняемые в формалине, нашли свое место на столе вещественных доказательств в зале суда.

Мне дали прочесть следственное дело по обвинению диверсантов в преступлениях, предусмотренных статьями нашего Уголовного кодекса. В деле я нашел не только показания Алонова, – его имя упоминалось достаточно часто…

От железнодорожной станции до животноводческого совхоза имени Ленина я пошел пешком. Уж очень хороши здесь бывают дни конца марта: пришвинская весна света прекрасна не только у нас, в центральной России. Ничуть не менее обаятельна она и в западно-сибирских степях.

Приятно пройтись после трех с лишним суток, проведенных в вагоне. На солнце подтаивало. И так славно дышалось, что я незаметно прошел четыре или пять километров.

Я не застал ни директора совхоза, ни его заместителя. Хозяйство здесь очень большое, разбросанное. Об Алонове мне сказали, что он уехал «на филиал», но вернется к обеду.

– Наверное?

– Как сказал, так и будет…

От секретаря партийной организации я узнал, что в конце минувшей осени совхоз успел построить плотину в местах, обследованных Алоновым.

– Земли нам там отводят, – говорил мой собеседник. – Если будет вода, сядем там еще одним филиалом. У нас тесно.

Здесь саранча, как видно, ушла в прошлое. Ее, как говорил секретарь, выкопали, выпахали, всю уничтожили.

– Сами бандиты указывали места. Да и без них обошлись бы. Наш Алонов все разглядел, все запомнил. Если осталась кубышка-другая, то туда скоро выезжают специальные наблюдатели – как снегу сойти. Не упустят. Главное с этой гнусью – вовремя захватить. Тогда и самая усовершенствованная не страшна.

Мы пошли с секретарем: он – по делу, я – взглянуть на совхозное хозяйство.