По следу

Но Сергей Васильевич на этот раз и не собирался играть в «кошки-мышки». Ему необходимы были конкретные сведения, и он не сомневался, что получит их.

- Что вы можете рассказать о человеке, с которым вас видели в ресторане? - прямо спросил он.

- Ничего! - зло отрезала Гонтарь.- Я не знаю его!

- Неправда!- насмешливо сказал Брайцев. - Вы же сами рассказывали мне в ГУМе, что он ухаживает за вами, водит в кино и даже слушать цыганские романсы.

- А с вашей стороны это было подло! Подло! - закричала она.

- Ну, я думаю, мы не станем сейчас обсуждать вопросы морали. Так как же, будете рассказывать?

- Не буду! - И она отвернулась.

- Послушайте, Мария Гонтарь, у меня нет времени взывать к вашему сознанию!-Он решил не церемониться с ней. - Ваш приятель - бандит, занимающийся открытым грабежом. На его руках кровь человека.- Брайцев остановился, чтобы убедиться в произведенном впечатлении.- Вы его подруга и соучастница. Вы помогали ему, и я мог бы просто посадить вас, но я думал…

- Не докажете! - Это был не крик, а скорее стон. - Не докажете! - повторила она и вдруг, побледнев, покачнулась на стуле.

Брайцев налил воды и протянул ей, но она отказалась.

- Докажем, - сказал он таким миролюбивым тоном, как будто речь шла о стакане воды.- Если забыли, я напомню вам одну фразу из известной вам записки: «Мальчик расшибся…» Ясно? - Он еще раз сделал паузу. - Может, вы вспомните, что говорилось в записке, переданной из тюрьмы для вашего Николая?

Разумеется, Брайцев не имел ни малейшего понятия ни о какой другой записке, кроме той, которую только что процитировал. Но сейчас он бил наугад…

- Вспомню, - вдруг тихо сказала Гонтарь, - сейчас… - Она действительно напрягла память, что-то вспоминая.- Вот… кажется, так: «Горшок раскололся, и его выбросят…»

Брайцев не ожидал такой удачи.

- А знаете ли вы, что в результате одной этой фразы был убит человек? Вот он, полюбуйтесь! - И Брайцев положил перед ней фотографию трупа, сделанную в мытищинском морге. Это, как и ожидал он, произвело на нее ошеломляющее впечатление.

- Ну, в последний раз, будете говорить или нет?

- Буду, - прошептала Гонтарь. Теперь она сама потянулась за стаканом, но руки ее дрожали, и стекло стучало о зубы.

- Я слушаю вас! - сказал Брайцев, усаживаясь в кресло.

- Что я наделала! Что я наделала!- шептала она, вздрагивая.- Они же играли мною, как последней дурой!

- Вот именно, - согласился Брайцев.

Он извлек из стола еще одну фотографию.

- Опять про убийство? Не нужно! Не хочу смотреть! - запротестовала она.

- Нет, нет, не пугайтесь, - успокоил Брайцев.- На этот раз более мирный сюжет. Вы знаете эту девушку?

Он показал ей одну из открыток.

- Нинка Корнеева, знаю, а этот, в трусиках, он.

- Догадываюсь, - улыбнулся Брайцев.

- У нее дочь от него. Только вы не трогайте Нину. Она и без того несчастная. А то узнают они, плохо ей будет. Они шутить не любят.

Брайцев уже имел случай убедиться, что это не пустые слова.

- Пожалуй, на сегодня достаточно, - сказал он.

Она посмотрела на него долгим, вопросительным взглядом. Он понял смысл этого взгляда.

- Дайте-ка сюда ваш пропуск. - Брайцев размашисто расписался и поставил печать. - Впредь будьте разборчивее в своих привязанностях!

Она аккуратно сложила пропуск и встала.

- У меня к вам просьба,- сказал Брайцев.

- Какая?

- Познакомьте меня с Корнеевой.

- Нельзя!

- Даю вам слово, они не тронут ее.

- Когда знакомить? - спросила Гонтарь.

- Чем скорее, тем лучше. Хотя бы даже сегодня вечером.

Она подошла к двери, потом вновь возвратилась и, расстегнув кофточку, положила что-то на стол.

- Отдайте ему. И скажите, что мне от него ничего не нужно.

Это был медальон, похищенный на квартире у Лосевых.

Вечером на площади Свердлова, возле Большого театра, Брайцев снова встретился с Марией Гонтарь. Гонтарь пришла не одна. Она познакомила Брайцева с Ниной Корнеевой.

Гонтарь оказалась права: Нина действительно ненавидела Николая Багрова, который испортил ей жизнь.

Багров, по профессии шофер, недолго задерживался на работах. Она служила подавальщицей в кафе, и в основном они существовали только на ее зарплату. А когда у них родился ребенок и она вынуждена была уйти с работы, он стал уносить из дому вещи. Он буквально раздел ее, не останавливаясь даже перед тем, чтобы продать распашонки ребенка. А потом, когда в доме уже не осталось ничего, он выгнал ее среди зимы вместе с шестимесячной дочкой. Однако по существу дела Брайцев узнал немногое.

Однажды - это было несколько месяцев назад - у Белорусского вокзала ее нагнало такси. В машине находились Багров и еще один молоденький парнишка, который назвал себя Федей. За рулем сидел Митька Басов. Тогда еще она не знала его, но как-то во время болезни Багрова тот посылал ее на Вятскую улицу отнести Басову какую-то записку. Вятская - это она точно помнит, только вот номер дома забыла, но его не трудно найти: как раз напротив клуба.

Федю она потом не раз встречала на улице Горького и в кафе «Националь». Фамилии его и места жительства Корнеева не знала. Также ей ни разу не приходилось слышать фамилии Урганова или каких-либо других фамилий, кличек и имен.