По следу

- Я помогу вам вспомнить,- сказал Северцев. - Вы охотились исключительно за такси - это первое. Второв - под матрацем у Федора Волкова было найдено двенадцать инкассаторских мешков. Теперь, если вспомнить, что инкассаторы объезжают магазины именно в такси, присовокупить к этому найденные у Волкова пустые инкассаторские мешки, которые оставляются а магазинах взамен получаемых, и вспомнить, что пятнадцатого как раз суббота, когда, учитывая дачный сезон, в продовольственных магазинах особенно большая выручка… Нетрудно догадаться, какое дело вы собирались осуществить пятнадцатого числа. Но мне хочется услышать это из ваших уст.

Северцев знал все. Дальнейшее запирательство было лишено смысла.

- Прошу отразить это в протоколе, - с какой-то дерзкой веселостью произнес Багров,- прошу отразить, что я, а не кто иной, дал показания по настоящему пункту. Надеюсь, вы оцените всю важность того, о чем я сейчас расскажу.

Да, действительно, «грандиозное дело», замысел о котором вынашивался Ургановым еще в лагере, было операцией изъятия выручки из магазинов под видом представителей Мосгорбанка. Урганов оставался верен себе: он упрямо продолжал свою линию, начатую им еще давным-давно. Операция была продумана до мельчайших деталей и подготовлена с глубоким знанием инкассаторского дела. Урганов рассчитывал захватить не менее полутора - двух миллионов. И вполне возможно, что расчеты его могли оправдаться, если бы на сотрудники Московского уголовного розыска, которые своевременно напали на след и разгромили ургановскую банду.

Багров рассказал все. Это было последней каплей, переполнившей чашу. Друзья его окончательно поняли, что банда потерпела полный провал, они уже никогда не сойдутся вместе.

Заговорили все вместе, топя и перебивая друг друга. Каждый из них старался выгородить себя, любыми усилиями, не останавливаясь перед прямым предательством своих вчерашних товарищей. Полноте! О каком товариществе могла идти речь! Они были те же самые волки, освободившиеся вдруг от ужаса перед всемогуществом своего вожака, от круговой поруки, связывавшей им языки и сковывавшей их инициативу. Банда больше не существовала, а следовательно, не существовало ее неписаных законов, основанных на слепом повиновении до конца, под страхом кровавой, бесчеловечной расправы. Теперь уже ничто не тяготело над ними. .Они откровенно спасали собственные шкуры, мелочно торгуясь друг с другом, на чью долю приходится большая степень вины.

Вот, собственно, и все. Северцев поставил последнюю точку и аккуратно подшил последний листок протокола к последнему тому дела о банде Урганова.

Иван Ильич вызвал конвой и отправил арестованных обратно в камеры. Можно было хоть сейчас садиться за составление обвинительного заключения. Северцев решил отложить это на следующий день. Чувство огромного облегчения наполнило его душу: как и в любом деле, в профессии следователя успешный конец неизменно радостен.

…Был жаркий летний полдень. Ивану Ильичу вдруг неотвратимо захотелось выйти ка улицу, побродить, подумать наедине с собой.

Он шел по старой, знакомой Петровке. Рабочие на стройке клали кирпичи, возводя очередной этаж будущего дома. Дети возле «Эрмитажей» бегали вперегонки. Автобус с туристами медленно двигался по направлению к центру. И никто не обратил особого внимания на невысокого человека в полковничьих погонах и синей милицейской форме. Он был одним из миллионов советских людей и, подобно миллионам, скромно и самоотверженно делал свое большое и очень нужное дело…