По слову Блистательного Дома

Нет, ну это чересчур. Пока я дважды поворачивал эту пирамидку, все мои мышцы распухли, как у Шварценеггера. Все жилы трещали, глаза чуть на лоб не вылезли. Теперь оставалось ждать. Здесь даже присесть было негде. Мокро, сыро, мерзко. Вообще-то умно. По своему желанию в эту вонючую дыру никто не попрется. Только вот интересно, если, предположим, рудокоп ранен, как он все эти тяжести приподнять и покрутить сможет. Или у них тут целый код разработан. На все, так сказать, случаи жизни.

– Зачем ты звал нас, человек? – прервал мои размышления весьма немелодичный рев.

Я обернулся, укладывая руки на пряжку пояса. В противоположной стене появилась прямоугольная дыра весьма солидных размеров. Где-то два на шесть. И в ней стояли, почти загораживая проход, четверо рудокопов. С головы до ног закованных в черную броню. С выбивающимися из-под глухих шлемов длинными, заплетенными в косицы, усами. Оружия в их руках не было. Но те предметы, которые украшали их толстые, длинные верхние конечности, все эти кирки, ломы и молоты, вполне могли быть в качестве оного использованы. Я уже не говорю о богатом инструментарии, что украшал их широкие, кованые же пояса. Мрачного вида секиры, кистени и моргенштеры. И глаза хозяев из-за забрал поблескивали отнюдь не гостеприимно.

– Там, – неопределенно мотнул я головой, – Саугрим из клана Саурон. Он ранен. Тяжело. Это он мне сказал, как найти отнорок и позвать вас.

– Так плох? – рокотнуло под шлемом, и оголовье молота, с мой шлем размером, раздраженно звякнуло по латной рукавице.

– Вчера мы не думали, что довезем его живым.

Владелец молота разразился рядом гулких скрежещущих звуков. Из темноты появился еще ряд закованных в сталь усачей.

– Где он?

– У белого камня.

Он заскрежетал опять. Потом заговорил:

– Какую плату ты хочешь от семьи Саурон за оказанную помощь?

Я оторопел. Потом рассердился. А потом вспомнил. В чужой монастырь со своим уставом не суйся. Но…

– Мне ничего не надо. Я считаю Саугрима своим другом. В моей земле за помощь другу плату не берут.

Он спрыгнул в ручей. Казалось, земля содрогнулась, а брызги взлетели до неба. Тяжело раздвигая воду, подошел. Откинул забрало. Н-да. Мать природа в данном случае схалтурила. Его когда делали, при рождении раз пять молоточком по камню тюкнули и вместо головы приставили. Вонзив мне в лицо взгляд льдистых глаз из-под тяжеленных надбровных дуг, проревел:

– Я, Саукарон из семьи Саурон, спрашиваю вторично. Какую плату ты хочешь за оказанную помощь?

Дяденька он был, конечно, мощный. Раза в два пошире меня. Да и вообще напоминал поставленную на попа бочку для кваса. Знаете, на колесах? По странной прихоти природы украшенную головой. Скандальной, причем. События последних месяцев серьезно повысили мою самооценку как специалиста в области размахивания железом. Я, кстати, уже знал, что размеры в этом веселье не главное. Но все-таки как все глупо. Помог, называется. Только вот отступать не хотелось. Что я ему, платная «скорая помощь»?

– Повторяю тебе вторично, Саукарон из семьи Саурон[4]. Мне не нужна плата, – а про себя ухмыльнулся двусмысленности имени скандалиста!

Теперь он уже смотрел на меня удивленно.

– Лорды не отказываются от нашей благодарности, – потише рокотнул он.

– Я не лорд, – отрезал в ответ.

Из дыры, вторично сотрясая землю, выпрыгнул еще один. Подошел к нам и что-то заскрипел, загрохотал.

Этот Саукарон опять свирепо уставился на меня.

– Твои люди без твоего слова не отдают нашего брата.

– А сам он что?

– Он? Он спит!

– Значит, выздоравливает. Давай я поеду и скажу, что вы те, кого мы искали.

– Это долго. А не побоишься нашими путями пройти?

– Это быстро?

– Да.

– Не побоюсь.

– Многие, считавшие себя отважными, потом тряслись всю жизнь.

– Слушай, пойдем отсюда, а? Неуютно тут.

Рудокоп удивленно глянул на меня и, опять что-то рокотнув, резко отвернулся и пошел к открывшемуся проему. У входа обернулся.

– Пойдем, – скрежетнул.

Ну пойдем.

А рудокопы оказались редкими умельцами. Стоило мне забраться, как без всякого скрежета и шума, нежно и плавно встала на место скальная стена.

Саукарон что-то рявкнул, и я оказался в окружении рудокопов.

– Это не стража, это охрана, – счел необходимым объясниться их лидер, полоснув меня своими льдистыми глазами. – В таких отнорках встречается всякое.

– Под землей? – удивился я.

Нашелся такой, понимаешь, знаток подземелий. Мне ведь, кроме Новоафонской пещеры, никаких подземелий посещать не приходилось. А тут вот возжелал повыпендриваться.

– Под землей, – подтвердил Саукарон. – Живность здесь странная, но до мяса весьма охочая. Особенно до такого нежного, как твое.

Я прямо аж обиделся. Но не счел сложившуюся ситуацию удачной для выяснения отношений. Действительно, идешь под горой, так сказать, под охраной и споришь с ее начальником. Толкнут не в тот коридор, и будешь в темноте до скончания века бродить. Да в общем и мрачные, закованные в доспехи фигуры моих бодигардов к особой разговорчивости не располагали. Не та аудитория для дискуссии.