По слову Блистательного Дома

Передо мной быстро вывалили кучу провианта. На какое-то время чувство осознания действительности меня покинуло. Я не ел. Я набивался. Когда последний кусок заторчал изо рта, остановился. Стыдно стало.

– А где эти?

– На тебя, вождь, снизошла Священная Ярость Богов, – торжественно просветил меня Хамыц. – Ты, брат мой, убил всех.

– Как всех?

– Воистину, фавор мой, всех, – вступил Унго. – Ты сначала убил всех, что напали на нас, потом тех, что напали на воинов Зеленой Лиги. Потом гонялся по лесу за уцелевшими.

– Никто от тебя не ушел, – поднял голову Тивас. Лицо его было не черным. Посерело. – Я слышал о таком. Но видеть довелось впервые. Не стоит тебе смотреть на дело своих рук. Зверью лесному поживы надолго хватит.

– Хоть и умелые мы воины, фавор мой, но столь яростны и многочисленны были зверолюди эти, что трудно сказать, чьей бы оказалась победа, кабы Ярость Богов, о которой упомянул соратник Хамыц, на вас не снизошла. – Унго вдруг твердо взглянул мне в лицо. – Не обрушилась.

Сначала, когда рухнуло на вас это бревно, подумалось мне, что служба моя уже закончилась. А когда из леса хлынули сонмища этих красношерстых бестий, решил было, что попаду вскоре в Край Великих Героев. Но вы поднялись в гневе и ярости и обрушились на врагов. И столь страшен был ваш натиск, что раздались они и бежать устрашенные бросились. Но в этот день пощада была вам чужда. Во множестве поразили вы их, а те, кто спасение в лесу попытались найти, лишь смерть от вашего клинка там встретили. Видел я на привалах, как машете вы своими парными мечами, но не думал, что страшны они столь в настоящем бою.

И долго вы еще, фавор мой, по пуще бегали, покусителей отыскивая, хотя кричали мы, что не осталось пищи для мечей ваших. А потом грянулись оземь, напугав нас вторично. Однако почтенный клирик, что бойцом себя умелым показал, успокоил нас, сказав, что это всего лишь утомление. Горжусь я весьма, что в гоарде вашем служу, – патетично завершил эпическую песню о моей героичности Унго.

– Я сложу о том песню, – серьезно сказал Хамыц. Очень серьезно.

– Это подождет, – пресек я всплеск творческого энтузиазма.

С большим трудом воздел себя на ноги. Болела каждая косточка, каждая клеточка измученного тела.

Со мной, похоже, свершился приступ берсеркерства. Так что я еще и эпизодический буйнопомешанный.

– Твой конь, самый старший, – подвел мне транспортное средство Баргул.

Кряхтя взобрался в седло. Окинул взглядом свое войско. Массы с трепетом во взоре ждали мудрых указаний.

– Поехали.

В течение ближайшего часа лес нам неожиданностей больше не дарил. Со мной поравнялся Тивас. Я с трудом повернул к нему голову.

– Ты бы полечил меня что ли, Сергей Идонгович.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Да. Уже можно.

И боль прошла. Как не бывало.

– Что со мной было?

Он внимательно, изучающе так, посмотрел на меня.

– Старайся избегать такого.

– Какого?

– Подобных вспышек. Я едва успел тебя спасти. Ты крепок. Но чуть не растворил свою суть в этом приступе ярости.

– Ты хоть просвети, как это контролировать.

– Не знаю.

Час от часу не легче. Не знает. А я знаю?!

– Что за звери напали на нас?

И опять.

– Не знаю.

– Да что ты заладил. Ты ведь Великий, так сказать, Маг и Колдун.

– Но предполагаю.

– Излагай.

Я как-то незаметно для себя усвоил императивно-панибратскую манеру общения. Хотя в целом человек вежливый.

– У меня складывается впечатление, что не только вас из-за пределов этого мира принесло. Но и нечисть всякую. Лесные о них тоже никогда не слышали. А ведь это их лес.

Час от часу не легче.

Еще через часок мы достаточно радушно простились с воинами Зеленой Лиги. На память они одарили нас удобными такими метательными ножами, за что были поощрены хозяйственным Баргулом длинными кинжалами из нашего каравана трофеев. Вот же коварный азиат. Кинжалы-то мы с вояк Внутренней Стражи сняли. Интриган инстинктивный.

ГЛАВА 23

Почти стемнело, когда подъехали к городу. Конечно, мой современник назвал бы это скопище домов скорее селом. Но это только у жителей нашей страны в подсознании живет здоровый такой комплекс гигантомании. Не помню, где я это читал, но в моей родной Эсэсэсэрщине статус города мог получить лишь населенный пункт с пятнадцатитысячным населением.

Мои умопостроения пресек Тивас, сообщивший, что это Залхат, город.

Не похоже было, чтобы жители его чувствовали себя в полной безопасности. Во всяком случае, крепкая каменная стена выглядела достаточно капитально, а у широко раскрытых ворот маячило с полдюжины крепких мужичков в подпоясанных белых мантиях. На широких поясах у каждого висел небольшой шиповатый железный щит и аккуратная секирка с изогнутой рукоятью. Стоя здесь, они, наверное, немало диковин повидали, и обличье наше их не смутило. С караваном груженых лошадей мы напоминали скорее купцов, и после непродолжительного торга Баргула со старшим караула нас впустили за ворота.

Это был чистенький городок с мощеными улицами. В Европе таких множество. По сию пору.