По старой дороге далеко не уйдешь

«Неужели я буду такой же? Одинокой, старой, никому не нужной? И в утешение — церковь? Ни за что! Надо выйти замуж! Но за кого? Иван?.. Бог с ним, коль не может простить, трогать его не стану. Борис Колесов?.. Хороший человек, нравится мне… Но у него жена, двое детей. Строить счастье на несчастье других?..»

Наташа встала, прошлась по комнате. Чтобы развеять мрачные мысли, пошла в ванную, разделась, встала под поток теплой воды, потом долго терла смуглое тело мохнатым полотенцем. Разобрала постель и легла спать.

Утром проснулась бодрая — ни усталости, ни сумятицы мыслей. Выпила кофе, съела бутерброд и отправилась на работу.

На завод она ездила с удовольствием. Там кипела жизнь, там Наташа не так остро чувствовала свое одиночество. Чем труднее попадалось дело, тем охотнее она бралась за него, испытывая удовлетворение от того, что разработанная ею технология внедрялась в производство. В дни испытаний подолгу оставалась в цехе и наблюдала за работой токарей, фрезеровщиков. Особенно любила бывать на слесарном участке — все изготовленные детали приходили сюда. Слесари производили сборку, голые каркасы обрастали деталями, приобретали формы машин и приборов.

Она сошла с автобуса, влилась в поток людей, спешивших на завод. В проходной предъявила пропуск, направилась к себе в техотдел. В комнатах пока еще никого не было. Подошла к своему столу — и замерла: в резной вазочке, наполненной водой, стояли живые цветы. Взяла вазочку, поднесла к лицу, вдохнула аромат. «Кто принес их? Борис? Конечно, он». Поставила вазочку на стол, села и задумалась.

Вспомнила, как оттолкнула от себя Бориса, этого, в общем-то, хорошего, славного человека. Потом встретилась с Иваном, что-то всколыхнулось в душе. Но в тот первый вечер по ошибке назвала его Борисом. «Борис, кто он такой?» — спросил тогда Иван. Она ушла от ответа, думала, что с Колесовым все кончено. А вот надо же: оказывается, он ее не забыл.

Она взялась за работу. На столе лежали потрепанные, захватанные руками старые чертежи, которые она забрала из цеха, чтоб в свободное время перечертить их. Старые чертежи были выполнены карандашом. Полустертые линии и цифры едва различались. Чтобы не делать пустой работы, новые чертежи стала чертить тушью. Закончив чертеж, откладывала его, бралась за следующий.

Между тем подошло время обеденного перерыва. В столовую Наташа ходила редко. Обычно приносила что-нибудь с собой, раскладывала на своем рабочем столе и ела. Сегодня она не стала вытаскивать свой пакетик, ее тянуло в столовую, где она могла встретиться с Колесовым. Он был переведен для налаживания производства в отстающий цех, и она его видела только изредка, да и то издали, когда он шел на работу или возвращался с завода домой. Ей вдруг захотелось узнать, как он живет, наладились ли у него отношения с женой.

В заводской столовой было многолюдно и шумно. Наташа знала, что Борис всегда обедал за крайним столиком у окна, — сейчас его там не было. Заняла очередь в кассу, выбила чек. Подошла к раздаточной, получила обед. С подносом в руках раздумывала: садиться за столик Бориса или пройти дальше, сесть за соседний. К счастью, кругом все столы были заняты. Тогда она решительно подошла к столику у окна и села на тот стул, на котором сидела всегда, когда они обедали вместе с Борисом. Расставила тарелки, бумажной салфеткой протерла ложку и вилку и принялась за обед. Борщ был горячий, обжигал губы. Она ела медленно, не переставая думать о Борисе.

— Разрешите присесть?.. — вдруг услышала голос.

Робко подняла глаза. Перед ней стоял Борис, осунувшийся, похудевший.

— Пожалуйста, место свободное, — пожала она плечами.

Борис сел напротив нее, взял ложку, попробовал борщ, поморщился:

— Горячий.

— Горячий, — участливо повторила она.

Оба молчали, ощущая скованность, боялись посмотреть друг на друга. После столь продолжительной разлуки не находили слов.

— А вы на новой работе заметно похудели, — взглянув на Бориса, первой заговорила Наташа, обращаясь к нему на «вы».

— Просто давно не виделись, — оживился он. — А работа как работа, двигаем потихоньку прогресс. — Он хотел сказать, что похудел вовсе не из-за работы, а из-за того, что пришлось пережить много семейных неприятностей, но вместо этого спросил: — А ты как живешь?

— Как всегда — работаю, отдыхаю, сплю, ем… Чего же еще?

— И так до самой смерти? — Он почувствовал в ее словах горькую иронию.

Она опять пожала плечами:

— А бог его знает! Может, и до самой.

— Плохо, — покачал он головой.

— А что делать? Лучше не получается.

— Бывает… — согласился он. — У меня тоже не получается.

— У тебя жена, дети. Это много значит.

Он помолчал, потом произнес:

— Конечно, семья много значит… Но у меня ее нет…

— Как так?! — воскликнула Наташа.

Он положил ложку на стол.

— Так вот… С женой разошелся, а новую не нашел.

— Ты разошелся с женой? — переспросила Наташа. — Зачем же?

— Бессмысленно мучить друг друга. У нас нет ничего общего.

— Но раньше-то было…

— Казалось, что было, а жизнь показала, что нет. Наташа поставила локти на стол, обхватила ладонями лицо и глухо спросила:

— А дети?