По стопам Господа

«Галилея» — одно из самых прекрасных слов, которые мне доводилось слышать. Даже если бы удалось отстраниться от воспоминаний о пастырстве Иисуса, это название все равно звучало бы красиво, мелодично, как шелест воды, плещущей о берег. Это слово настолько же мягкое, насколько твердым является название «Иудея»; «Галилея» звучит нежно, а «Иудея» — сурово. Нет необходимости посещать Святую Землю, чтобы осознать скалистую сухость «Иудеи» или расслышать звучание воды, падающей с весел, в имени «Галилея».

Слово «Галилея» означает «кольцо», или «местность», или «язычники». Еврейское понятие галилзначит «круг», вообще все округлое. Этот регион никогда не был полностью населен евреями, даже в самые древние времена. Десять городов Галилеи были дарованы Соломоном Хираму, царю Тирскому, как плата за строительство Храма, вторжение языческих народов продолжалось и в последующие эпохи. Когда Иисус отправился жить в Галилею, западный берег озера был окружен кольцом городов и рыбацких деревень, в которых сильно чувствовался не-еврейский элемент. Чистокровные, ортодоксальные евреи Иерусалима свысока смотрели на галилеян, подсмеивались над их диалектом, над тем, как они произносят гортанные звуки. Те, кто стоял во дворе первосвященника после ареста Иисуса, сразу опознали апостола Петра как последователя Христа. «Ты — галилеянин, — сказали они, — и наречие твое сходно» ⁵⁸. Забавные ошибки в грамматике и нелепые ляпсусы в произношении постоянно приводились верховными правителями Иудеи как доказательство тупости и неотесанности жителей Галилеи.

Однако можно предположить, что, освободившись от раввинистической жесткости Иудеи, Галилея обрела возможность приближения к идеалу ярко выраженного национализма. И если жители Иудеи были скованы строгими формальными рамками, галилеяне постепенно проявляли склонность к рассуждениям и независимости мнений. Не случайно Иисус отправился сеять семена нового учения на восприимчивые берега Галилеи…

И теперь, когда мне пришло время отправиться на берега Галилейского (Тивериадского) озера, я почувствовал нарастающее волнение. Не будет ли эта страна обесценена соперничеством в области благочестия так же, как другие части Палестины? Осталось ли там какое-то напоминание о Христе? Я не знал. Я понимал только, что Галилея должна стать для меня настоящим приключением в Святой Земле. Теснее, чем любое иное место на земле, она связана с Иисусом Христом, и как только произносят прекрасное слово, сразу встает перед глазами Его образ — не того Христа, о котором проповедовал апостол Павел, а того Иисуса наших сердец, который созывает малых детей и сажает их на колени, кто учит евангелию любви и сочувствия, обращенному к униженным, «простецам» и занятым тяжелым трудом.

2

Какой-то инстинкт подсказал мне, что нужно остановиться на горе по дороге к Назарету. Я взглянул назад, на юг, и передо мной развернулась панорама страны, хранящей столько воспоминаний о бедствиях и победах народа.

Я смотрел на равнину Изреель, раскинувшуюся, как гладкое зеленое море, вплоть до отдаленных гор Самарии. Тени облаков плыли по ней, словно призраки древних армий, пересекавших некогда эти просторы. Там, внизу, состоялось не менее двадцати крупных сражений. Эта плоская земля знала гром колесниц Египта, Ассирии и Вавилона. Где-то на равнине Барак разбил ханаанеев. С ее зеленых полей Гидеон повел мидианитян к Иордану. В горах за моей спиной Саул шел ночью, чтобы получить совет Аэндорской волшебницы, а днем увидел свои армии поверженными, а сыновей убитыми. Там, внизу, мертвое тело царя Озии волокли торжествующие египтяне, а потом его доставили в переполненный горем Иерусалим.

Темно-бурые горы на юге, горы Самарии, помнят грозные обвинения Илии. Они слышали пламенные слова и видели пророческий огонь в его глазах. На горизонте виднелся холм, на котором простирался виноградник Набота, и холм, на котором приняла смерть Иезавель. Направо разрезал небо длинный, плавных очертаний хребет Кармил, который видел жрецов Ваала и огонь, обрушившийся на них с небес по слову Илии, желавшего их сокрушить.

Я смотрел еще некоторое время на эту часть гигантской карты ветхозаветной истории, а потом двинулся к Назарету; и дорога повела меня на вершину очередной горы. Там я снова остановился, уже не по инстинкту, а от изумления; потому что далее, к северу, передо мной лежал новый мир — Галилея.