По стране Литературии

«Сэр! Мой кузен, мистер Лемюэль Гулливер, доверил мне на некоторое время копию своих «Путешествий».

<...> Опубликование их будет, по всему вероятию, весьма выгодно для вас. Я, как поверенный в делах моего друга и кузена, полагаю, что вы дадите должное вознаграждение...»

Книге было предпослано предисловие того же Г. Симпсона, никогда на самом деле не существовавшего: «Автор этих Путешествий, мистер Лемюэль Гулливер — мой старинный и близкий друг. Он дал мне на сохранение нижеследующую рукопись, предоставив распорядиться ею по моему усмотрению. Я решаюсь опубликовать ее».

Фамилию своего героя, вымышленного автора книги, Свифт, как и Дефо, взял из жизни: в Лондоне имелась книжная лавка Лоутона Гулливера. Был приложен и портрет героя, внешностью напоминавшего Свифта. В издании 1745 года появилось письмо Гулливера мнимому Симпсону, имевшее целью еще больше запутать тайну, которою было окружено печатание «Путешествий».

Вся эта конспирация понадобилась Свифту потому, что почти на каждой странице его книги делались намеки на современные ему события и лица. Свифт высмеивал английские порядки, нравы, обычаи, законы, политику. Лилипутия, куда вначале попадает Гулливер, весьма похожа на Англию: в ней царят та же коррупция, тот же полицейский режим, она ведет те же захватнические войны. Название страны «Трибния, иначе Лангдэк» —анаграммы слов Britain (Британия) и England (Англия); Блефуску —это Франция. За придуманными именами были скрыты определенные личности: премьер-министр Лилипутии, беспринципный Флимнап —это глава английского кабинета министров, лидер вигов Роберт Уолпол, столь же падкий до власти и не стеснявшийся в средствах, чтобы добиться ее; в лице Рельдресселя изображен граф Стенхоп, в лице Скайреша Болголама — герцог Аргайльский, оба в карикатурном виде.

Король лилипутов имеет явное сходство с английским королем Георгом I.

Книга Свифта имела такой успех, что ряду ее переводчиков на иностранные языки показалось заманчивым написать ее продолжение.

Аббат Дефонтен, известный главным образом своими стычками с Вольтером, в которых этот противник фернейского философа терпел немалый урон, сначала перевел книгу Свифта на французский, а затем сочинил «Нового Гулливера, или Путешествия капитана Жана Гулливера, сына Лемюэля Гулливера». Герой Дефонтена попадает в страну, где вся власть принадлежит женщинам, затем — на остров, населенный одними поэтами; оттуда — в край, жители которого, достигнув старости, омолаживаются... Однако в этом сочинении нет и тени той разящей сатиры, какою проникнуто произведение Свифта. Оба «Гулливера», старый и новый, были выпущены как перевод с английского, но без указания имени автора.

Спустя почти 200 лет написал продолжение «Путешествий Гулливера» и переведший Свифта на венгерский Фридьешь Каринти. Гулливер является героем его повестей «Путешествие в Фа-ре-ми-до» (1916) и «Капиллярия» (1921). В предисловии Каринти утверждал, будто в его руки попала копия рукописи Свифта, где Гулливер рассказывает о своем пятом путешествии; но герой книги живет в наши времена, и на каждом шагу встречаются реалии XX века.

Автор «Гулливера у арийцев» Г. Борн заимствовал у Свифта лишь имя героя. Его Гулливер на 541-м году после Октябрьской революции оказывается в стране выродившихся потомков немецких фашистов, якобы спасшихся бегством после разгрома. Примечательно, что эта книга вышла задолго до второй мировой войны.

Не удержался от соблазна отправить героя Свифта в новые странствия и финский писатель Адальберт Килпи, автор «Путешествия Гулливера по Фантомимианскому континенту» (1944).

Французский юморист Ж. Массон написал «Путешествие Гулливера к гьян-гьянам» (1935), использовав манеру Свифта для блестящей сатиры на капиталистический строй. Гулливер у Массона сообщает, что гьянский народ делится на две неравные части: одна, меньшая, только и делает, что веселится, в то время как другая, гораздо большая, работает. Законы издаются людьми, избранными не в силу таланта или образованности, а потому, что они богаты, причем важное значение имеют также густота бороды и зычность голоса.

Гьян-гьянские художники объявили беспощадную борьбу плавным линиям, изображают исключительно все уродливое, стараясь, чтобы глазам было больно смотреть на их картины. Писатели Гьян-гьяндии ставят задачей как можно больше ошеломить публику; простоту и ясность слога они считают пороками, чуть не смертными грехами. Поощряются неестественность языка, вычурность стиля. В результате каждый пишет книги, которые другие не понимают. Молодые авторы требуют отменить все правила грамматики, а из частей речи, для придания языку большей выразительности, оставить лишь имена существительные.

«Мне удалось ознакомиться,— сообщает Гулливер Массона,— с рукописью чрезвычайно интересного труда, трактующего о том, как писать, не думая, о чем пишешь, и как читать, не думая о том, что читаешь. Сие, конечно, весьма пользительно для здоровья, ибо ясно, что когда приходится думать, то мозг устает, и здоровью тем самым причиняется великий ущерб».