По стране Литературии

Содержание таково: Онегин вновь едет в деревню, посещает могилу Ленского, листает у Лариных альбом Татьяны, и вновь его терзает «тоска безумных сожалений». Измученный ею, он умирает, отпустив своих крестьян на волю и послав Татьяне прощальное письмо.

Много лет спустя она, уже дряхлая старуха, посещает могилы мужа и Онегина...

Качество этого подражания было настолько низким, что оно, говоря словами автора, не стоило того, чтобы его бранить, и не привлекло внимания критики. Разоренов не сумел даже овладеть техникой «онегинской строфы» и получил известность не как автор окончания «Евгения Онегина», а как автор текста популярной песни «Не брани меня, родная...»

Некоторые авторы использовали пушкинский сюжет, чтобы высмеять недостатки современного им общества.

Их подражания часто служили оружием в литературной борьбе. Такую роль сыграла, например, поэма Д. Д. Минаева «Евгений Онегин нашего времени». Впервые она появилась в «Будильнике» (1865), с подзаголовком:

«Сокращенный и исправленный по статьям новейших лжереалистов Темным человеком». Под лжереалистами подразумевались Писарев и Тургенев, против которых в поэме немало выпадов. В первых же строках упоминается об одном из персонажей «Отцов и детей»:

Мой дядя, как Кирсанов Павел,
Когда не в шутку занемог,
Он натирать себя заставил
Духами с головы до ног.

Что касается Онегина, то он характеризуется так:

Онегин, добрый мой приятель,
Был по Базарову скроен.
Как тот, лягушек резал он,
Как тот, искусства порицатель,
Как тот, поэтов не ценил
И с аппетитом ел и пил.

Даже внешностью герой Минаева ничуть не напоминает пушкинского: «Морозной пылью серебрится его густая борода...» Перед нами — типичный нигилист:

И высший свет он презирал,
Хоть в высшем свете не бывал.
Не воспевал он дамских ножек,
Для женщин жизни не терял,
Аналитический свой ножик
Он в чувство каждого вонзал.

Чтение письма Татьяны он сопровождает ироническими замечаниями:

Трудиться, барышня, вам ново,
Труд освежил бы разум ваш.
Статьи читайте Шелгукова
И позабудьте эту блажь!

Дуэли у Минаева нет вовсе, ибо его герой — принципиальный противник решения споров поединком. Вместо этого он становится шафером Ленского на его свадьбе с Ольгой, берет у него «четыре красненьких взаймы» и уезжает путешествовать. Вновь он встречает Татьяну не на балу, а у игорного стола, и замужем она не за генералом, а за подагрическим старичком, который спрашивает Онегина:

...Так что же вас-то
Тут занимает, господа?
— У нас немало есть труда;
Мы отрицаем все, и баста!

В журнале поэма оканчивалась описанием московского общества середины 60-х годов. В третьем издании, выпущенном уже от имени Минаева в 1878 году, добавлены еще одна глава и эпилог, где Татьяну судят... за отравление мужа. Прокурор, обвиняющий ее,— не кто иной, как Онегин, а защитник — Ленский; после его горячей речи присяжные оправдывают Татьяну...

В заключение автор извиняется и перед Пушкиным, и перед читателями:

Конец... Моя поэма спета.
Прошу прощенья у славян
И у славянского поэта,
Что я классический роман
Перекроил по новой мерке,
Подверг цинической проверке
И перешил на новый лад...
Но я ли в этом виноват?

В 1896 году у героя Пушкина появился еще один двойник—«Онегин наших дней». Так назывался «роман-фельетон в стихах», как значилось на обложке небольшой книжки, изящно изданной в Москве от имени Lolo (псевдоним поэта Л. Г. Мунштейна).